Константин Поповский ДОМ ИОВА   Санкт-Петербург, 1999 Пьеса в девяти картинах

 

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

 

 

                                          ИОВ

                                               ЖЕНА  ИОВА

                                               ИЩУЩИЙ

                                               АДАФ

                                               УЗА

                                               ЭЛИФАЗ

                                               БИЛЬДАД

                                               ЦОФАР

                                               АРХИСТРАТИГ  МИХАИЛ

                                               АНГЕЛ - СЕКРЕТАРЬ

                                               ИСТИНА

                                               АНГЕЛ  СМЕРТИ

                                               АВВАДОН

                                               ПЕРВЫЙ  СОСЕД

                                               ВТОРОЙ  СОСЕД

                                               СЛУЖАЩИЕ  НЕБЕСНОЙ  КАНЦЕЛЯРИИ

                                                          

                                          

 

 

                                                    КАРТИНА  ПЕРВАЯ    

 

 

            Музыка.

В глубине темной сцены начинают медленно проступать очертания покоев И щ у щ е г о. По мере того, как тьма отступает, слабо вспыхивает золото книжных корешков, начинают светиться зеркала. Мягко мерцает медь доспехов, но дальше все тонет во мраке, вплотную подступившем к окружающей жилое пространство колоннаде.

 

Сам И щ у щ и й в халате, из-под которого выбиваются белоснежные манжеты и ворот рубахи, сидит в высоком кресле, за столом, лицом к зрителю. На вид ему не больше сорока. Лицо задумчиво, почти торжественно. Перед ним - раскрытая книга, которую он читает, подперев рукой голову. Стоящий на столе многосвечник разгорается все ярче, но его света явно не хватает, чтобы побороть царящий вокруг сумрак, прогнать притаившиеся по углам тени.

 

Углубившись в чтение, И щ у щ и й не замечает, как за его спиной возникает чья-то фигура. Это У з а, его слуга. Бесшумно ступая, он медленно подходит и останавливается за спиной хозяина.

 

У з а (предварительно предупредив о себе легким стуком по спинке кресла).  Время собираться, хозяин.

И щ у щ и й (не отрываясь от книги, с трудом). Что?

У з а. Время собираться.

И щ у щ и й (издали). Знаю.

 

           Подождав, У з а  вновь стучит по спинке кресла

 

           (Возвращаясь к реальности, недовольно.) Да знаю, знаю… Подкрался, словно вор… Лучше склони свой слух и послушай, что я тебе прочту. (Листает книгу.) Вот. Слушай и запоминай. (Читает.) “В природе вещей нет ничего случайного, но всё определено к существованию и действию по известному образцу из необходимости божественной природы...” (Повернувшись к Узе, негромко.) Запомнил?.. Из необходимости божественной природы... (Вновь повернувшись к столу, задумчиво.) Непостижимая тонкость и глубина в этих словах. Иногда мне кажется, что я сам написал их много лет назад. (Живо.) Представь, я даже вижу ту комнату и стол, за которым моя рука выводила эти бессмертные строки. Была зима, и город за окном назывался Амстердам... Как странно это звучит - Амстердам. Похоже на крик журавлей в пору, когда им приходится улетать на север... Пылал камин, и окна были украшены белым узором... Знаешь, что такое “камин”?  

У з а. Нет, хозяин.

И щ у щ и й. И не надо. Лучше запомни эти слова, а на досуге подумай, какая заключена в них сила. Такая, что ещё не написанные, они уже существуют, обретя бессмертие задолго до рождения их автора! Впрочем, я не удивлюсь, если окажется, что сам он – не больше, чем их порождение. (С удовольствием.) “В природе вещей нет ничего случайного...” Ничего. (Захлопнув книгу. Желчно.) Остается только гадать, отчего наша действительность так нелепа и так не похожа на идеал!.. (Обернувшись к Узе.) Ну? Что тебе? 

У з а. Путь в Канцелярию не близок, хозяин.

И щ у щ и й. Еще бы. Не близок и утомителен. (После небольшой паузы, решительно.) Нет. Не поеду. Не по-е-ду! Остаюсь. Даже не уговаривай.

 

            У з а не трогается с места. Не оборачиваясь, И щ у щ и й задумчиво барабанит пальцами по столу. Пауза.

 

            (Наконец, с досадой.) Ну, что ещё?

У з а. Хозяин решил остаться?

И щ у щ и й. Как видишь.

У з а. Тогда разрешите я задам вам один вопрос. (Оправдываясь.) Вы мне это сами велели, если помните.

И щ у щ и й (безнадежно). Спрашивай, разбойник.

           

            У з а  мнется.

 

            (Теряя терпение.) Да спрашивай же, спрашивай!

У з а. Не оттого ли хозяин не хочет ехать в Канцелярию, что опасается небесного воинства? (Торопливо и громко.) А кто бы не опасался? Особенно, если учесть, что воинство это чрезвычайно расплодилось в последнее время!

И щ у щ и й (медленно повернувшись к Узе вместе с креслом; холодно.) Ты в своём уме, слуга? Кого мне бояться? Архистратига, который забыл с какой стороны держат меч? Или его разжиревших от безделья ангелов? Весь этот сброд блюдолизов, занятых составлением никому не нужных циркуляров и отчетов? (Грозя Узе пальцем.) Смотри у меня!

У з а. Я только исполнил ваше поручение, повелитель.

И щ у щ и й. Надеюсь, это всё?

 

            У з а достает из кармана записку и молча протягивает её И щ у щ е м у.

     

И щ у щ и й. Что это? (Вспомнив, с отвращением). Убери.

 

           У з а продолжает стоять, держа записку.

 

(Раздраженно.) Да, убери же… Знаю. Сам писал. (Цитирует.) “Завтра никогда не наступит, если не торопить его сегодня”... Мудро, но некстати.

У з а (заглянув в записку). Слово в слово.

И щ у щ и й. Иногда мне кажется, что было бы гораздо лучше, если бы оно вообще никогда не наступало, это завтра... (Помолчав.) Ну, нечего делать. Уговорил.  Еду. (Кричит.) Нечего! Нечего! (Поднимаясь с кресла. С горечью.) Или ты действительно думаешь, что я стал бы ходить к этим небесным дармоедам, если бы не крошечная надежда, что в один прекрасный день этот впавший в летаргический сон Вегетарианец услышит мой голос?.. Ах, Уза, Уза. (В раздражении снимает халат и швыряет его Узе.)

У з а (освободившись от накрывшего его халата. Осторожно.) Не стану спорить, хозяин. Тем более, что все говорят, что вы самый выдающийся реформатор после... (Показывает пальцем вверх.) Но меня не может не беспокоить... (Понизив голос.) Что станут думать о реформах, которые позволяют называть Творца Вегетарианцем?

И щ у щ и й (отмахиваясь). Это всего только метафора. Метафора! “Вегетарианец” в смысле “Милосердный”, “Не Жаждущий Крови”... Ну и прочее.

У з а (меланхолически). А “впавший в летаргический сон” надо, стало быть, понимать, как “отдыхающий от дел”?

И щ у щ и й (сухо). Ты схватываешь на лету. И все же будет гораздо лучше, если ты немедленно вернешься к своим прямым обязанностям.

У з а. Возвращаюсь. (Кричит куда-то вглубь покоев.) Костюм повелителя!

 

            Свет гаснет и тут же ярко вспыхивает, увеличив пространство сцены, но так и не сумев разогнать царящий за колоннадой мрак. В центре стоит И щ у щ и й. Теперь на нём элегантный светлый костюм. Пестрый галстук и цветок в петлице придают ему некоторую легкомысленность. В руке - изящная трость. Похоже, его настроение заметно улучшилось.

 

И щ у щ и й (не без удовольствия оглядывая себя; задумчиво). Портной не обманул. Костюм хоть куда.

У з а. Превосходно сидит.

И щ у щ и й (остановившись возле зеркала и продолжая внимательно рассматривать себя). Хоть куда. (Задумчиво.) Тебе никогда не приходило в голову, что наша одежда это тоже, своего рода, метафора? Как и метафоре, ей свойственно уводить нас прочь от скучной действительности, и делать нас понятными для себя и для других. В особенности для других. (Поворачивается спиной к зеркалу, пытаясь увидеть, как сидит костюм сзади.) Гляди-ка, совсем неплохо... (Обернувшись к Узе.) Если нагота - это всего лишь наше естественное состояние, в котором мы все равны, то одежда это нечто почти сверхъестественное. Она возвращает нас из безвестности и каждого делает тем, кем он хотел бы стать по своему собственному разумению. (Спохватываясь.) Ты записываешь?

           

            У з а достает тетрадь и начинает записывать.

 

            Ничего не пропускай. Похоже, в этой мысли что-то есть. (Продолжая говорить, вновь поворачивается к зеркалу.) Нагота - непристойна, да. Но, вдобавок к этому, она ещё и непонятна, ещё и бессловесна. Ах, как она молчит! Как молчит! Только глупцы могут думать, что она может нам что-то поведать или чему-то научить. Но стоит тебе влезть в костюм или накинуть плащ - и готово! Всё встало на свои места. Теперь ты знаешь о себе кто ты, и в твоей власти делать с этим “кто” всё, что тебе заблагорассудится. Можешь расстегнуть верхние пуговицы и поднять  воротник - и вот уже из зеркала на тебя смотрит искатель приключений и весельчак. А можешь изменить цвет галстука, и твое лицо сразу станет серьёзным, а взгляд значительным. (Повернувшись к Узе.) Ты обретаешь язык, даже не успев открыть рот. Разве метафора не делает того же, заставляя разговаривать вещи и делая их понятными?

 

            Небольшая пауза.

 

У з а (не дождавшись продолжения, деловито). Всё, хозяин?

И щ у щ и й (искоса глядя на себя в зеркало). Пока да.

У з а (убирая тетрадь). Если я  вас правильно понял, хозяин, Создателю следовало бы сотворить не нас, а только нашу одежду. (Неожиданно хихикает.) Да ещё наделить её душой. (Хихикает.)

И щ у щ и й (после красноречивой паузы). В последнее время, мне почему-то часто кажется, что ты специально испытываешь моё терпение. Думаешь, оно бесконечно?

У з а. Я ведь ничего такого не сказал, хозяин.

И щ у щ и й (холодно). Вот именно... Лучше вспомни о том, что меня сегодня ждёт подножье Его трона, которое остряки прозвали Небесной Канцелярией. Хотя всем известно, что это всего только место, где собрались интриганы и прохвосты, пользующиеся добротой Крепкого и ожидающие от Него очередной подачки! (С неожиданной грустью, негромко.) Ты веришь в предчувствия?

У з а. Нет.

И щ у щ и й. Что, и в плохие?

У з а. И в плохие.

И щ у щ и й (удивлен). А когда они сбываются?

У з а. Особенно тогда, хозяин.

И щ у щ и й (с сожалением глядя на Узу). Наверное, и сон у тебя, как у безгрешного младенца. (В задумчивости идёт по сцене, поигрывая тросточкой. Остановившись возле зеркала, ещё раз с удовольствием оглядывает себя и затем возвращается к Узе. Негромко.) Ну, что ж. Если не в нашей воле выбирать, не станем, по крайней мере, соглашаться с тем, что нам пытаются навязать. Верно? (Дружелюбно ткнув Узу в бок тросточкой.) Не поленись записать, дружок.

У з а. Мы это уже записывали.

И щ у щ и й (холодно). Запиши еще раз.Есть вещи, которые не стыдно повторять десять раз на дню. (Ещё раз оглянувшись на своё отражение.) Прощай.

У з а. Доброго пути, хозяин. Берегите себя.

И щ у щ и й. Об этом можешь не беспокоиться. (Кричит.) В путь!

           

            Свет гаснет и сразу вспыхивает вновь. И щ у щ и й исчез. Оставшись один, У з а медленно идёт по сцене, ставит на место кресло,затем аккуратно вешает на спинку дивана халат и, наконец, останавливается перед зеркалом.

 

У з а (передразнивая Ищущего, кривляется, делая вид, что примеряет платье). Будьте спокойны, господин Уза! Стоит вам надеть эти белоснежные подштанники, как ваши мысли сразу станут чистыми, а сердце - целомудренным! (Хихикает.) А в этой рясе тебя не узнает даже сам Творец. Скажет: откуда взялся здесь этот симпатичный святой?.. Эх, Уза, Уза! Как же ты сразу не догадался, что власть  в этом мире принадлежит портным  и парикмахерам! (Кривляется.)

 

 

                                                              Сцена тонет во мраке.

 

КАРТИНА  ВТОРАЯ

 

            Небесная   Канцелярия.

            Первое, что бросается в глаза - величественная Дверь в глубине сцены. Возможно, именно она ведёт в покои Всемогущего. Остальная обстановка проста и неприхотлива. Несколько столов, стульев и стеллажей с папками, действительно, наводят на мысль о конторе средней руки. Впрочем, так оно и есть. Время от времени сцену пересекают к а н ц е л я р с к и е            с л у ж а щ и е  с папками и бумагами в руках. Их лица сосредоточены, движения скупы. Одни из них забирают бумаги, другие приносят новые. Впечатление обычного рабочего дня. Оно усиливается доносящимся из-за кулис гулом голосов и стрекотом пишущих машинок. Там, вероятно, расположены основные помещения Канцелярии.

 

            На сцене двое: А н г е л - с е к р е т а р ь, - он сидит за одним из столов, разбирая бумаги, - и начальник небесного воинства, а р х и с т р а т и г     М и х а и л, который стоит возле одного из стеллажей, спиной к зрителям. В его руках - раскрытая папка. Он погружён  в чтение.

 

            Появляется И щ у щ и й. Кажется, что от его легкомысленного костюма сразу преобразилась будничная обстановка Канцелярии. На лице А н г е л а - с е к р е т а р я  -  удивление.   Жестом призвав его к молчанию,  И щ у щ и й бесшумно подходит и останавливается позади   а р х и с т р а т и г а. Увлечённый чтением, тот ничего не слышит. Удивление на лице А н г е л а сменяется изумлением.

 

И щ у щ и й (громко и по-шутовски нелепо). А вот и мы!

М и х а и л (роняя от неожиданности папку). Что!.. Что?.. (Повернувшись, видит Ищущего и сразу меняется в лице. Несколько мгновений смотрит на него в упор. Хмуро.) Ты.

И щ у щ и й. Как видишь.

           

            А н г е л - с е к р е т а р ь поспешно бросается подбирать разлетевшиеся листы. Короткая пауза.

 

            (Удивленно.)  Что такое, архистратиг? Ты не рад моему дружескому визиту? (Разочарован.) А я-то торопился, летел...

М и х а и л. Конечно, мы все без ума от того, что ты снова изволил мешать нам своими выходками. Просто прыгаем от счастья.

И щ у щ и й. Если ты об этом небольшом беспорядке, то приношу свои извинения. Но нельзя же быть таким нервным! (Проходящему мимо служащему.) А еще говорят, канцелярская работа успокаивает.(Архистратигу.) Глядя на тебя этого не скажешь.

 

            С л у ж а щ и й  молча  забирает бумаги и уходит. А н г е л - с е к  р е-        т а р ь, отдав М и х а и л у папку, возвращается за свой стол.

 

М и х а и л. Зачем пожаловал?

И щ у щ и й (сама любезность). Ну, во-первых, чтобы засвидетельствовать тебе своё почтение. А уж  заодно, как ты и сам мог бы догадаться, испросить аудиенцию у Всемогущего. (Протягивая Михаилу бумагу.). Прошу.

М и х а и л. Мне только гадать недоставало. (Забирает из рук Ищущего бумагу и садится за стол).

 

            Пока М и х а и л читает, И щ у щ и й непринуждённо прогуливается по сцен, поигрывая тросточкой. Пауза.

 

            (Закончив читать.) И как теперь прикажешь тебя величать? Прячушийся-в-тени? Или Ускользающий-от-самого-себя? Кажется, в прошлый раз, тебе пришла в голову блажь именовать себя Скитальцем.

И щ у щ и й. Так я и есть скиталец, архистратиг. А как, по-твоему, следует называть того, кто скитается, не зная ни минуты покоя?

М и х а и л. Бездельником.

 

           А н г е л – с е к р е т а р ь сдержанно хихикает.

 

И щ у щ и й. Я на тебя не обижаюсь, начальник воинств, потому что все, что выходит за границы этой канцелярии, выше твоего понимания… (Холодно.) Зови меня сегодня Ищущим... Надеюсь, тебе не надо обьяснять, что Ищущим зовут того, кто ищет?

М и х а и л. И что ты ищешь, потерявший стыд? Вчерашний день? Или чужие сны? А может, свою тень?.. Давай, не стесняйся. Расскажи нам.

И щ у щ и й. Ты не перестаешь меня удивлять, архистратиг. Неужели и тебе надо напоминать, что искать всегда следует только одно? Вернее, одну. Ту, чьё имя так сладко, что когда его произносишь, кажется, что вкушаешь райское яблоко. (Удивлён.) Неужели не вспомнил? (Кивая в сторону Ангела-секретаря.) Тогда, может быть, юноша?.. Тоже нет? Ай-яй-яй. (Снисходительно.) Искать следует Истину, голубчик. Разве есть у нас другая цель?.. Тебе следовало бы это знать, начальник воинств. (Склонившись в шутовском поклоне.) Да будешь ты благословен среди всех поддерживающих чистоту у трона Создателя!

М и х а и л. Слава Всемогущему, здесь пока еще никто не нуждается в твоих благословениях.

И щ у щ и й. В таком случае, я немедленно забираю его назад.

М и х а и л. И как можно быстрее.

И щ у щ и й (по прежнему сдержан; прогуливаясь по Канцелярии, легко играя тросточкой). Твою грубость легко объяснить тем, что много времени ты провёл в казарме, муштруя своё крикливое воинство. Но вот чем объяснить твою слепоту? (Остановившись перед Михаилом и глядя на него в упор. Спокойно.) Сделай одолжение. Распорядись, чтобы обо мне доложили. Или доложи сам. Не будем отнимать друг у друга драгоценное время. (Отходит, поигрывая тросточкой.)

 

            Несколько мгновений а р х и с т р а т и г смотрит вслед И щ у щ е м у, затем, поднявшись, быстро уходит.

 

           (Сделав круг и остановившись возле стола Ангела Секретаря. Какое-то время внимательно рассматривает Ангела.) Что-то я не припоминаю твоего лица, вестник.

А н г е л: Наверное, потому, что я здесь недавно. (Застенчиво улыбаясь. Наивно.) Сотворён из слёз праведного Авилаха Долготерпеливого в час его светлой кончины...

И щ у щ и й. Помню такого. Он жил  в пещере возле Сихема, и день и ночь просил Крепкого, чтобы Тот дал ему сердце, способное любить всех без исключения. Всех! (В сторону.) Кажется, даже Небеса были поражены его глупостью! (Ангелу.) Так ты состоишь  с ним в родстве, малыш?

А н г е л. В самом прямом. (Застенчиво.) А Создатель услышал его молитву?

И щ у щ и й. Создатель слышит все молитвы, сынок. За исключением тех, которые требуют от Него невозможного.

А н г е л (мечтательно). Разве это не прекрасно - любить всех?

И щ у щ и й. Это противоестественно, сынок. Сам Творец не может себе позволить быть столь расточительным... И давай лучше поговорим о чём-нибудь другом. (Оглядываясь в ту сторону, куда ушёл Михаил, понизив голос.) Скажи мне, к примеру, что ты думаешь о женщинах?

А н г е л. (застигнут врасплох). О... чём? (Застенчиво хихикает и пожимает плечами.)

И щ у щ и й. А ведь ты покраснел, сынок. Ты покраснел... Впрочем, я никогда не верил в легенду о бесполых ангелах. Так что же ты думаешь?

А н г е л (собравшись). Ну, я думаю, что женщина это всё-таки Божие творение. Потом я думаю, что различия между мужчиной и женщиной сильно преувеличены. И, наконец, мне кажется, что эти различия носят, так сказать, временный характер.

И щ у щ и й  (заскучав). Умница... Мне надо было сразу догадаться, что замешанное на воде не может думать иначе. (Усевшись на стол, за которым сидит Ангел. Наклонившись к нему, негромко.) Сам-то ты разве не хотел бы попробовать?

А н г е л (отодвигаясь, тревожно). В каком, простите, смысле?

И щ у щ и й. Ну, в каком... (Манит Ангела к себе и, наклонившись, что-то шепчет ему в ухо. Отшептав, громко.) Никаких других смыслов, слава Всевышнему, не существует!

 

            А н г е л - с е к р е т а р ь подавлен. Краска заливает ему лицо. Он сидит, не смея поднять опущенные в пол глаза.

 

            (Соскочив со стола, с интересом рассматривает Ангела.) Постой. Ты что, никогда не слыхал о сынах Божиих? Тех, что спускались с небес, чтобы обладать земными женщинами? Этими длинноногими потаскушками с зелёными глазами и такой гладкой кожей, что капли воды стекают с неё не оставляя следа?.. Это большое упущение, сынок. (Вновь усаживаясь на стол.) А хочешь я расскажу тебе, как это бывает? Как бьётся сердце, когда она стучит в твою дверь и входит, скидывая тебе на руку плащ? Как шуршит шёлк, когда она садится, закинув ногу на ногу, обдав тебя ароматом своих умащений?.. Знаешь, как пробегает по пальцам трепет, когда они впервые касаются других пальцев?

 

            По мере того, как И щ у щ и й говорит, сцена преображается. Свет постепенно гаснет, уступая место мягкому сумраку. Тихо звучит сладострастная музыка. Дым заволакивает сцену, отрезав её от прочих помещений Канцелярии, приглушив гул голосов и стрекот пишущих машинок.

 

            (Всё больше вдохновляясь.) Взгляни на её волосы - они как стадо коз, что сбегают с гор в лучах солнца. Дыхание её - цветущий жасмин, а голос - словно пение жаворонка. Когда она зовёт тебя, твои ноги сами поворачивают, чтобы бежать ей навстречу. Зубы её - как овцы после купания...

 

            Лицо А н г е л а принимает мечтательное выражение.

 

            А эта  разбросаная одежда? Эти сандалии, упавшие у стены? Они словно памятник победителю. Но кто здесь победитель, а кто побеждённый? Вот она уже рядом, сотканная из лунного света, лёгкая, как пух, податливая, словно воск. Груди её - как два оленёнка, как двойня газели. Как звёзды мерцают её глаза, а стан подобен финиковой пальме...

 

            Взгляд А н г е л а блуждает. Он медленно поднимается из-за стола.

 

            Ах, как трепещут её бёдра в ожидании неизбежного! (Сквозь зубы.) Ты ведь знаешь, что у женщины есть бёдра, негодник? Вижу, что знаешь. Изгиб их, как обруч. Взгляд скользит  по ним, не умея остановиться. Кто изнемогал под лучами палящего солнца, тот умеет ценить прохладу. Он знает, как переплетаются пальцы и колени касаются колен... Что же ты ждёшь? Протяни к ней руки, сынок. Пусть твои пальцы пересчитают её позвонки! Смех её - как глоток воды в жаркий день.

 

            А н г е л, закрыв глаза, тянется к  И щ у щ е м у. Он весь - трепет и желание.

 

            Хватит ли у тебя Вечности, чтобы утолить жажду?

 

            Внезапно музыка обрывается. Наваждение разваливается. Перед зрителем вновь скучная канцелярская обстановка. Появляется  а р х и с т р а т и г    М и х а и л.  А н г е л  -  с е к р е т а р ь,  с погасшим лицом, возвращается за свой стол. И щ у щ и й остается там, где его застал приход М и х а и л а. Он стоит, независимо поигрывая тростью.

 

М и х а и л (остановившись за своим столом). Как я и думал, Всемогущий не соизволит принять тебя сегодня.

И щ у щ и й. Что, что?.. (Явно уязвлён.) Как ты и думал?.. Что это значит, архистратиг?

М и х а и л. Только то, что я тебе сказал, посетитель. Всемогущий не примет тебя сегодня. (Садится.)

 

            Перестав играть тростью, И щ у щ и й  молча смотрит на   М и х а и л а, пытаясь справиться с охватившим его гневом. Затем медленно подходит к столу. Короткая пауза.

 

И щ у щ и й. Надо ли это понимать так, что Он примет меня завтра? (Нетерпеливо.) Ну, говори же, говори!..

М и х а и л. Это как раз то, что я собираюсь сделать. Довести до тебя волю Всевышнего

И щ у щ и й. Так доводи!.. Только прошу тебя. Не пичкай меня больше пустыми обещаниями, как это было в прошлый раз! Не советуй мне набраться терпения и взять в спутники надежду, чтобы было легче дожидаться этого “завтра”. (Угрюмо.) Почему-то мне в последнее время кажется, что это “завтра” никогда не наступит. Что его вообще не существует. Потому что, рассудив здраво, в Царстве Вечности просто не может быть никакого “завтра”, а только это самодовольное “сегодня”, которое не имеет ни начала, ни конца...

 

            М и х а и л хранит презрительное молчание. Короткая пауза.

 

            (Прервав себя. Холодно.) Я тебя слушаю, начальник воинств.

М и х а и л. Тебе велели передать, что готовы выслушать все твои нелепые претензии и безумные проекты. (Повышая голос и не давая Ищущему перебить себя.) Но не прежде, чем будут выполнены некоторые условия.

И щ у щ и й (мягко). Так вот и сказали: “нелепые” и “безумные”?

М и х а и л. Разве кто-нибудь в этом сомневается?

И щ у щ и й. Очень и очень многие, архистратиг. Поэтому сделай одолжение, пересказывая чужие слова, будь точен, и не уклоняйся от оригинала.  

М и х а и л (пропустив замечание Ищущего мимо ушей). Тебя, примут, посетитель. Но только при одном условии... Вспомни, знаком тебе человек по имени Иов?

И щ у щ и й ( уклончиво). Я знавал немало людей, архистратиг.

М и х а и л. Я тебя спросил об одном.

И щ у щ и й. Только не заговаривай мне зубы, начальник циркуляров. (Раздражённо.) Если речь идёт об Иове из земли Уц, то, возможно, я действительно кое-что слышал о нём и его хваленой праведности. Но к моему делу это отношения не имеет.

М и х а и л. Всемогущий придерживается другого мнения.

 

            И щ у щ и й сбит с толка. Впрочем, он сразу берёт себя в руки, склонившись в притворно-смиренном поклоне.

 

(выдержав паузу). Он примет и выслушает тебя. Но не прежде, чем ты сумеешь одержать победу над Иовом из земли Уц. Тем самым, которого называют праведником. (Садится за свой стол.)

 

            И щ у щ и й, не понимая, смотрит на М и х а и л а. Короткая пауза.

 

И щ у щ и й (тревожно). Как это прикажешь понимать, архистратиг? О какой победе ты говоришь?

М и х а и л. Кажется, я выразился достаточно ясно... Сломи праведность Иова и Всемогущий немедленно примет тебя. (Насмешливо.) Покажи, на что ты способен. Загони его в угол. Пошли ему болезни, голод, отчаянье. Заставь проклинать час своего рождения. Словом, сделай так, чтобы Крепкий отвернулся от него и вычеркнул его имя из Книги жизни. Но только имей в виду - Он Сам будет судьёй в вашем споре. (Возвращаясь к бумагам.) Это всё.

 

            И щ у щ и й медленно отходит от стола, обдумывая услышанное. Пауза.

 

И щ у щ и й (возвращаясь, задумчиво). Не могу сказать, чтобы я был в восторге... Или я что-то не так понял?

М и х а и л (отрываясь от бумаг). А что тут можно не понять?.. Ты нападёшь на него со всей яростью, словно тигр на беззащитную лань, и будешь терзать его столько, сколько посчитаешь нужным. До тех пор, пока не уступит один из вас, - или ты, потеряв надежду сломить его праведность, или он, опустив от усталости руки и уступая отчаянью... Проще, кажется, некуда.

И щ у щ и й (изумлён). Погоди!.. Что это?.. Налететь на праведника? Обглодать его, словно саранча весенние побеги? Трепать его до тех пор, пока он не заголосит? Порвать на нём платье, иссушить его гортань?.. Я правильно тебя понял, архистратиг? Что это за нелепая игра, в которую мне предлагают сыграть? Есть ли в этом хотя бы капля смысла? (Криво усмехаясь.) Или Всемогущий решил стравить нас, как двух бойцовых петухов? Ты случайно не знаешь на кого Он поставил?..

М и х а и л (сдержанно). Такова Его воля.

И щ у щ и й (вполголоса). Все так говорят. (Отходит и сразу возвращается.) Он богат?

М и х а и л. Милость Божия не перестаёт проливаться над его домом.

И щ у щ и й. Ах, вот оно что… Жена, дети?

М и х а и л. Счастлив и плодовит.

И щ у щ и й. И при этом, конечно, богобоязнен, чист и, как тут у вас говорят, далёк от зла!

М и х а и л. Сверх всякой меры.

И щ у щ и й. Ну, ещё бы! Не трудно быть праведником, когда Создатель благословил и тебя, и твой дом!.. Никак не могу взять в толк, архистратиг. Зачем подвергать испытаниям того, кто заведомо их не выдержит?.. Или речь всё-таки идёт о том, чтобы только немного припугнуть его?

М и х а и л. Ты все ещё не понял? Всё, что принадлежит ему - всё это в твоей руке. Его стада, его слуги, его дети. Всё, чем он богат. И сам он, - плоть, и кость его –  тоже в твоей власти. Лишь дыхание его сохрани. Других условий нет.

И щ у щ и й (не скрывая удивления). И это всё?.. Все? Да, что ты, начальник! Или ты не знаешь, что и дня не выстоять человеку перед лицом несчастий? Нетвёрд становится он и в делах, и в помыслах своих, как только Всевышний отворачивается от него, и удача покидает его дом. Неужели ты в первый раз слышишь об этом? Стоит беде коснуться его краем крыла, как трещит по швам его смирение, а чистота навсегда скрывается под слоем грязи. Где его праведность? Где его богобоязненность? Где простота? Лиши его богатства - и вот он уже хуже дикого зверя. Разлучи с родными - и проклятия не сойдут с его языка. Что ты, архистратиг!..

М и х а и л (без выражения). Такова Его воля.

И щ у щ и й. Да, слышал, слышал!.. (Почти дружески.) Знаешь. Не стоило бы Крепкому затевать эту историю с человеком. Не трудным будет для меня это дело...

М и х а и л. Ты сам Ему об этом скажешь, если Он тебя примет. (Листает бумаги.)

 

             И щ у щ и й  в задумчивости не трогается с места. Пауза.

 

            (Оторвавшись от бумаг.) Так, что ты решил?

И щ у щ и й (помедлив). Передай, что я берусь. Хотя, положа руку на сердце, не нахожу в этом никакого смысла. (Идёт по сцене, вяло поигрывая тростью.) Прощай, архистратиг. Боюсь, не успеет новая луна вырасти до половины, как я вернусь, чтобы вновь засвидетельствовать тебе своё почтение. (Проходя мимо стола Ангела-секретаря.) Будь здоров, малыш. (Посмеиваясь, Михаилу.) Что же, ты сразу не сказал? (Показывая тростью на Ангела-секретаря.) Подумать только! Из слёз самого Авилаха Долготерпеливого! (Доверительно.) В твоё отсутствие, мы немного побеседовали с юношей о кое-каких различиях в строении мужчины и женщины. Сошлись на том, что они носят хотя и временный, но зато, безусловно, приятный характер. (Исчезает, но сразу появляется вновь. Серьёзно.) Скажи-ка, начальник. Что ты знаешь о городе, который называется Амстердам? Знаешь такой?

М и х а и л (не отрываясь от бумаг). Ничего.

И щ у щ и й. Совсем ничего?

М и х а и л. А что можно знать о том,  чего не существует?

И щ у щ и й. Неужели? А вот у меня, представь, совсем другие сведения... (Посмеиваясь, исчезает.)

 

 

                                                        Тьма заволакивает сцену.

 

КАРТИНА  ТРЕТЬЯ

           

            Внешняя сторона глинобитной стены, окружающей дом И о в а. Когда-то в центре её находились ворота, но теперь на их месте зияет проём. За ним виднеется часть внутреннего двора и угол дома.

 

            На небольшом плоском камне, лицом к зрителю, сидит И о в. Взгляд его отрешённо скользит по невидимой для зрителя пустыне. Лицо спокойно.

 

            Вечер. Последние лучи заходящего солнца ещё освещают стену и неподвижную фигуру И о в а, но небо на востоке, за его спиной, быстро темнеет.

 

            В проёме показываются две фигуры;  это соседи  И о в а  -  П е р в ы й  и        В т о р о й. В руках у  В т о р о г о - небольшой мешок.

 

            В продолжении следующей сцены розовые тени постепенно гаснут, уступая место сумеркам.

 

П е р в ы й (неслышно подходя к сидящему Иову). Мир тебе, Иов.

В т о р о й (подходя). Принимай гостей, сосед.

И о в. Ах, друзья мои!..

В т о р о й (опуская мешок на землю.) Здесь рис и немного масла. Не откажи принять.

П е р в ы й. Как говорится, чем богаты.

И о в. Как незаметно вы подкрались, чтобы сразить меня своим вниманием и тронуть моё сердце вашей заботой! Только  вы ещё и помните старого Иова.

П е р в ы й. Неправда, сосед. Все тебя  помнят. И Ония, и Ареф, и Фарра, и кривой Нассон...

В т о р о й. И Гуся.

П е р в ы й. И Гуся. Ты ведь не думаешь, что память о добром человеке исчезает, словно капли дождя в песке?.. Всё помнят тебя, Иов.

В т о р о й. И тебя,  и твой справедливый суд...

П е р в ы й (поспешно). А особенно твои наставления, сосед.

И о в. Мои наставления?

В т о р о й. И мы, и наши дети храним их, чтобы передать тем, кто придёт после нас.

И о в. Неужели было время, когда я кого-то наставлял? Невероятно… Наверное, это был какой-то совсем другой Иов. Не я.

П е р в ы й. А разве ты только наставлял? Ты был опорой для бедняка, заступник слабого, а для всех нас - пример для подражания.

И о в. Вы заставляете меня краснеть, друзья... (Негромко.) Ах, если б можно было впрок заготовлять эти добрые дела, - как богат был бы я сегодня! Если бы можно было наполнить этими делами мешки и сундуки, чтобы откупиться ими от беды в час, когда она приходит! (С неожиданной горечью.) О-о! Не сидел бы я сегодня здесь, принимая ваши подношения!..

П е р в ы й. Что делать, сосед. На всё воля Божия.

В т о р о й. На всё Его воля.

И о в (отрешённо). На всё воля Его. (В пустоту.) Жертва Богу - дух сокрушённый. Сердце сокрушённое Он не отвергнет...

П е р в ы й. С этим не поспоришь.

В т о р о й. В самую точку.

И о в. Посидите со мной, друзья. Отдохните от жары и дневных забот. Смотрите, как здесь хорошо в это время. (Всматриваясь в пустыню.) Пока ещё не упали сумерки, взгляните, как далеко проникает туда взгляд, как легко он перебегает он от холма к холму, чтобы, наконец, унестись вон к той горной гряде, за которой, говорят, небо сходится с землёй и ангелы спускаются на землю, чтобы исполнить то, что им поручено... (Глухо.) Порой мне кажется - вот протрубят рога, запылит горизонт и оттуда  придёт спасение мне и моему дому. (Тихо.) Глупые фантазии...

В т о р о й. Там ничего нет, сосед. Пустыня, да заброшенная дорога. Отец рассказывал мне, что там на каждом шагу натыкаешься на человеческие кости. Страшное место.

П е р в ы й. А я слыхал, что оттуда приходит Ангел Смерти. Говорят, там его дом.

И о в. Наверное, вы правы. Но только знаете: стоит луне подняться над этими холмами и прогнать тени, как мне чудится, что какой-то голос зовёт меня пуститься в путь, от холма к холму, ни о чём не заботясь, ничего не спрашивая… Какой-то тихий голос.

П е р в ы й. Будь с этим поосторожнее. Демоны - мастера на разные фокусы. Они только и ждут, чтобы кого-нибудь одурачить, да заманить к себе в логово.

В т о р о й. Говорят, в расщелине у Большого Камня три дня назад видели одного такого. Он был черен и видом походил на кошку.

П е р в ы й. Я скажу так, Иов. Есть только одно верное средство от демонов. (Понизив голос.) Волосы умершего, вымоченные в крови новорождённого ягнёнка. Но сделать это не просто, потому что ягнёнок обязательно должен быть рыжий и с голубыми глазами.

В т о р о й (подозрительно) Где это ты видел ягнёнка с голубыми глазами?

П е р в ы й. Так в этом-то вся штука!

И о в (посмеиваясь). Мне ли опасаться демонов, друзья мои! Что ещё осталось у меня, что они могут отнять? Это дыхание? Или эту плоть, которой я не дорожу? Пускай боится их тот, у кого есть, что терять.

В т о р о й. И всё-таки лучше поберечься. Страшно представить, что бывает с человеком, который попал к ним в лапы.

           

            В проёме у стены появляется А д а ф. Он неуклюже ступает, подражая походке петуха, то есть высоко поднимает ноги и время от времени бьёт себя руками по бёдрам. Короткая пауза.

 

А д а ф (негромко). Кукареку, хозяин.

И о в (тоже негромко). Кукареку.

А д а ф. Кто это к нам пожаловал?

И о в. Наши соседи. Не узнаёшь?

А д а ф. Нет. (По-прежнему обращаясь к Иову.) Случайно, они не видели, моих цыплят, хозяин?

И о в. Нет, Адаф.

А д а ф. А курочек?

И о в. И курочек.

А д а ф. Спроси, может они о них что-нибудь слышали?

           

            П е р в ы й  и  В т о р о й отрицательно качают головами.

 

И о в. Если они что-нибудь услышат, то обязательно придут и расскажут.

 

            П е р в ы й  и  В т о р о й согласно кивают.

 

А д а ф. Надеюсь, мне не придётся долго ждать. (Настойчиво.) А может, всё-таки, что-нибудь слышали?

И о в. Нет, Адаф. Ничего.

А д а ф (идёт по сцене). Пойду-ка я тогда потороплю солнышко. Какое-то оно сегодня непослушное, просто беда. Не желает ложиться спать, хоть надорви себе всё горло... (Исчезает в проёме и сразу же из-за стены раздаётся его громкий крик: “Кукареку!” Затихая, он повторяется несколько раз.)

В т о р о й. Похоже, он уже совсем свихнулся.

П е р в ы й. Не боишься жить с ним под одной крышей, Иов?

И о в. Не больше, чем с самим собой.

В т о р о й. Смотри, как бы он не принял тебя как-нибудь за рисовое зернышко.

И о в. Скорее уж он примет меня за какого-нибудь из своих цыплят. С тех пор, как его семья погибла вместе с моими детьми и он вообразил себя петухом, не проходит и дня, чтобы он не вспоминал о своих детях.

П е р в ы й. Большое несчастье потерять разум.

И о в. Наверное, ты хотел сказать “счастье”, сосед? Разум не стал бы скрывать от него, что его дети давно мертвы. А вот лишившись его, он верит, что они рано или поздно найдутся, стоит только хорошенько поискать. Не даром говорится, что разум и надежда - плохие друзья.

П е р в ы й. Вот я и говорю: большое несчастье лишиться разума. Без него мы только тешим себя пустыми фантазиями и бродим в потемках . Ты сам учил нас, что полагаться следует только на то, что достоверно и не вызывает сомнений.

И о в (удивлён). В самом деле?

П е р в ы й. Однажды ты так и сказал: “Творец сотворил мир столь простым и ясным, что тот, кто предпочитает блуждать в своих фантазиях, только оскорбляет величие Всемогущего...” Не помню, правда, по какому поводу, но я запомнил.

В т о р о й. (сдержано аплодируя). Браво!

И о в. Это мои слова?

П е р в ы й. К тому же прекрасные, Иов.

В т о р о й. Тают на языке, словно мёд.

И о в. Сказать по правде, сегодня они кажутся мне горше полыни. (После небольшой паузы. Глухо.) Ай, да Иов. Ай, да молодец. (Бормочет.) Как же далеко может забраться человек от самого себя! Так, что, повстречав, уже не узнаёт себя и спрашивает: кто это? неужели я? Кто же из нас настоящий? И что будет, если попробовать забраться еще дальше?

 

            П е р в ы й  и  В т о р о й переглядываются. Короткая пауза.

 

П е р в ы й. Ты что-то хотел сказать, Иов?

И о в (возвращаясь). Нет, нет. Ничего.

П е р в ы й. Так мы, пожалуй, пойдём. Время к ночи. Прощай, сосед.

В т о р о й. Прощай, сосед. Не забывай нас в своих молитвах.

И о в. Прощайте и вы. И пусть милость Всевышнего не оставит вас ни сегодня, ни завтра.

П е р в ы й. Приятных тебе снов. (Уходит.)

В т о р о й. И такого же приятного пробуждения. (Уходит.)

 

            Солнечные лучи уже погасли и теперь сцену окутывают сумерки. В глубине её легли чёрные тени, но центральную часть сцены, набирая силу, начает заливать лунный свет.

 

            Оставшись один, И о в некоторое время сидит неподвижно. Но вот что-то привлекает его внимание. Он к чему-то прислушивается, что-то его беспокоит; это заметно и по напряжённому взгляду, направленному в небо, и по выражению лица. Тихая, едва слышная, мелодия звучит над головой    И о в а, над его домом, над засыпающей пустыней.  

 

            (Бормочет озираясь.) Опять эта мелодия. Стоит показаться первым звездам, как она уже тут как тут… Словно караван аравийский верблюдов, груженных корицей и серебром, звеня колокольчиками идёт к моему дому... Словно источник мирры забил вдруг посреди двора и наполнил ароматом все уголки моего дома. (Перебивая себя, поспешно.) Нет, нет, Иов. Скорее, она подобна спущенной с небес хрустальной лестнице, которая манит тебя желанием поскорее подняться по её ступеням. (Возвращаясь к действительности. Горько.) Зачем же Ты тревожишь меня ненужной надеждой, Всемогущий? Зачем смущаешь моё сердце? Разве мертвеца обрадуют новые сандалии? К чему манить надеждой того, кто не сегодня - завтра вновь станет прахом?..

 

            По стене медленно скользит чья-то тень. Мелодия обрывается.

 

            (Громко.) Кто здесь?

 

            Из темноты в лунный свет выступает закутанная в длинный плащ фигура. Это - А н г е л  С м е р т и.  Лицо закрыто капюшоном. В руках - закинутый на плечо меч. Остановившись у стены, он спускает меч и тяжело опирается на него. Лунный свет вспыхивает на лезвии. Короткая пауза.

 

            А-а, это ты. Старый знакомый... Опять пришёл пугать меня? Так начинай. Я ведь давно догадался, что ты только пугаешь, хотя до сих пор не понимаю, зачем... Сказать по правде, догадаться было не трудно. Разве станет Ангел Смерти раз за разом приходить к человеку и уходить ни с чем? Верно? Довольно было бы и одного раза.

 

            А н г е л  С м е р т и молчит. Пауза.

 

            (Не дождавшись ответа.) Ты опять вздумал поиграть со мной в молчанку? Что ж, молчи. А лучше присядь, отдохни. Наверное, набегался за день. А хочешь, пойдём в дом и ты мне расскажешь, как идут дела в мире. Ты ведь много чего повидал и немало интересного мог бы рассказать. Вот, говорят, Мицраим опять готовится к войне, и колесницы его уже поднимают пыль на границе. (Вздыхая.) Хотя, если подумать, что мне за дело до Мицраима, вестник печали?  И Мицраим будет когда-нибудь повергнут в прах, как повержен сегодня я. А ты встанешь у его изголовья...

 

            А н г е л  С м е р т и чуть заметно кивает.

 

            А помнишь, как я боялся тебя поначалу? Как страшился даже смотреть в твою сторону? (Неслышно смеётся.) И что же? Стоило мне выплакать все слёзы, как вместе с ними ушёл и страх. А всё оттого, что когда мы плачем слёзы искажают увиденное. И теперь ты для меня не страшнее сторожевой собаки, которую хозяин кормит из рук. (С внезапной тоской, резко повернувшись к Ангелу Смерти.) Одного только я не пойму. Отчего  ты не хочешь убить меня, проводник в Страну Вечного Покоя? Зачем длишь муку мою? Почему не перережешь эту тонкую нить?.. Уже не в первый раз я прошу тебя об этой милости, но ты даже не хочешь ответить мне. Словно я предлагаю тебе миску прокисшего сыра, а не свою жизнь! (Тоскуя.) Давно бы тебе следовало заметить меня, - ещё тогда, когда я был во чреве матери моей, или когда младенцем ползал среди овечьих шкур и кормилица моя называла меня “сладенький мой”! Вот когда бы я избежал всех бед и зло не коснулось бы меня. (Мечтательно.) О-о! Лежать бы мне тогда на каменном ложе среди царей и вельмож, и был бы я тогда не беднее их, воздвигающих себе великолепные гробницы и высекающие свои имена на камне! Там стихает ярость яростных и успокаивается гнев гневающихся! Великий там равен ничтожному, а ничтожный столь же велик, что и величайший, и никто не держит обиду на другого… Отчего же ты не пускаешь меня туда, вестник покоя? Скажи: на что жизнь тому, чья душа спутана, словно поводья упряжки, и нет никого, кто умел бы распутать её? Смерти жаждет он, и рад был бы добыть её, как добывают воду из-под камней, да только натёр мозоли и поцарапал руки, потому что поставлена ему преграда...

 

            Пауза. И о в молчит, склонившись к земле. Молчит и  А н г е л  С м е р т и.

 

            (Медленно подняв голову. Спокойно.) Я слышал, что если ты придёшь к человеку и сохранишь ему жизнь, то, уходя, оставляешь ему ещё одну пару глаз. Тогда он становится необыкновенно зорок и с легкостью видит то, что скрыто от других смертных. Это правда?

 

            А н г е л  С м е р т и чуть заметно кивает. Короткая пауза.

 

            (Усмехнувшись.) Да, нет. Если бы это было правдой, мне давно уже следовало ходить обвешанному глазами, а взгляд мой проникал бы и к подножью Божьего трона, да и в земные глубины, где прячутся сапфиры и золотоносная руда. (Посмеиваясь.) Ах, каким славным рудокопом стал бы я тогда! Сама земля не знала бы, как уберечь от меня свои сокровища! Да и небеса тревожились бы, опасаясь как бы я, чего доброго, не подсмотрел их тайн!.. Ничего не укрылось бы от меня тогда, - ни путь звёзд, ни ложь, скрытая в сердце злого. (Глухо.) Причину бед и ужасов, сокрушивших меня, узнал бы я тогда! (Сникая.) Только всё это пустое, вестник. Не дальше вижу я сегодня, чем видел прежде. И понимаю ничуть не больше, чем понимал. Только одно мне открылось: всё, чего я опасался - настигло меня, и чего я боялся - пришло и встало за моей спиной. (Чуть помедлив, тихо.) Так отчего же ты не хочешь протянуть свою руку и коснуться меня? Разве трудное это для тебя дело?

 

            А н г е л  С м е р т и  безмолвен, как и прежде. И о в медленно поднимается с камня. Короткая пауза.

 

            Ты не хочешь или не можешь?.. Не можешь?

 

            Кажется, А н г е л  С м е р т и  едва заметно кивает.

 

            (Догадываясь.) Тебе запретили?

 

            Ещё один кивок.

 

            Кто же мог запретить тебе? Тебе!

 

            А н г е л  С м е р т и поднимает меч и опускает его себе на плечо. Медленно поворачивается, собираясь уйти.

 

            Постой. Не уходи. Хочешь, я угадаю сам? (Поднимая руку к небу.) Это Он? Да? Он? (Приближаясь к Ангелу Смерти, который на мгновение остановился.) Я ведь угадал? Это Он?

 

            А н г е л  С м е р т и  не отвечая, исчезает в темноте. И о в застывает в центре сцены. Короткая пауза.

 

            (Приходя в себя.) Так это Он... Сколько раз эта мысль приходила ко мне  и столько же раз я гнал её прочь, потому что она казалась мне верхом нечестия. Разве не каждый день я говорил себе: не может Творец преследовать своё творение, потому что нет в этом ни геройства, ни мудрости. (Изумлён.) Но кто же кроме Него? Кто, если не Он? Шевельнётся ли хоть один волос без Его воли? Упадёт ли без Его согласия роса? (Потрясён. Почти шёпотом.) Кто, если не Он? (Замирает; в его позе, одновременно, и ужас, и решимость.)

 

            За стеной раздается голос ж е н ы  И о в а: “Господин! Господин!”

 

Ж е н а (появившись в проёме стены). Я услышала твой голос. (Подходя, тревожно.) Ты с кем-то разговаривал, господин?

И о в (глухо). У меня был гость. (Медленно опускаясь на камень. Справившись с собой.) Он уже далеко.

Ж е н а (помедлив, ожидая, не скажет ли Иов что-нибудь ещё. Осторожно.) Уже поздно, господин. Ночь дышит с холмов. Не хочешь вернуться в дом?

 

            И о в молчит. Короткая пауза.

 

            Ты ведь знаешь, как я не люблю это место. Оно меня пугает. Кажется, здесь сама луна смеётся над нами. (Подняв голову.) Только  посмотри, как она противно скалит зубы. (Понизив голос и зябко поведя плечами.) Я слышала, что когда она становится невидимой, то спускается на землю, чтобы нападать на одиноких путников и воровать детей.

И о в. Пустое. (Не поворачивая голову, протягивает жене руку.) Сядь.

Ж е н а (подходя, задевает оставленный соседями мешок). Что это?

И о в. Соседи принесли немного риса.

Ж е н а. Вот видишь. Они не забывают тебя. (Заглянув в мешок, садится рядом с Иовом.) Пусть будут благословенны их имена. Пусть Всемогущий не оставит их в час испытаний!

И о в (по-прежнему не отрывая взгляда от пустыни). Пусть будут они благословенны.

 

            Некоторое время они сидят молча.

 

            (Без выражения, негромко.) Посмотри, как легли в ложбинах и расщелинах тени. Словно воины, подкравшиеся к неприятельскому лагерю и готовые к нападению...

Ж е н а. Я ничего не вижу, господин.

И о в. Конечно, это всего лишь лунные отблески, которые вспыхивают в изломах камней. Но отчего они так похожи на отсвет, пробегающий по лезвию боевых топоров и мерцающий на копьях и мечах?.. Кажется, вот-вот протрубят рога и сотни стрел поднимутся в небо, наполнив воздух шелестом и свистом. Вспыхнут факелы, и отряд за отрядом двинется по склонам. Мне кажется, если присмотреться, можно увидеть, как на вершинах холмов пляшут в лунном сиянии духи, почуявшие близость крови. Богатый пир ожидает их нынче ночью!

Ж е н а (прижимаясь к Иову). Я вижу там только пустыню, господин. Правда, она пугает меня, но я бы и сама не смогла сказать, чем. Кажется, что если пойти в ту сторону, то так и будешь идти, пока не забудешь, где твой дом и как твоё имя. А что может быть хуже, чем человек без имени? (Понизив голос.) Говорят, среди камней встречаются демоны, которые крадут у путников их имена, и тогда те становятся беспомощны, как малые дети, и демоны делают с ними всё, что захотят.

И о в (глухо). Встречаются воры и похуже.

Ж е н а. Похуже, господин?

И о в. Воры, которые крадут у человека его самого.

Ж е н а (пытаясь заглянуть Иову в лицо). Ты что-то скрываешь от меня. Да?

И о в (усмехаясь). Что же я могу скрывать? Может быть, мою седину или морщины? Или эту латаную одежду, над которой смеются соседские дети? (Обнимает её; жена кладёт ему голову на плечо.) Разве не на двоих поделены все наши богатства? Ты их знаешь наперечёт, не хуже меня.

Ж е н а. Твой голос. Я слышу в нём тревогу. Что за гость приходил к тебе?

И о в (не сразу). Пожалуй, его лучше называть вестником. Во всяком случае, он принёс мне добрые вести.

Ж е н а. Какие, господин?

И о в (помолчав). Такие, которые услышишь не каждый день. Представь: мой гонитель открыл своё лицо. Уже не прячется он, нанося мне из мрака увечья, но нападает открыто, при свете, говоря: вот он я! Будто спрашивает: хватит ли у тебя мужества, Иов, ответить мне тем же? Не струсишь ли, видя гнев мой и слыша стук моей колесницы?.. Разве это не добрые вести?

Ж е н а (тихо). О ком ты, господин?

И о в. Ты знаешь о Ком.

 

            Взявшись за руки, они медленно поднимаются с камня, глядя друг на друга. Пауза.

 

            (Негромко и спокойно.) А разве другое имя ты повторяла, когда хоронила своих детей? И не о Нём ли думала, выпрашивая у соседей ячменной муки? Кому ещё было под силу свалить Иова, чтобы он упал с высоты своего покоя и разбился, словно глиняный горшок?.. На тысячу осколков разлетелся я, и где тот мастер, который возьмётся склеить меня?

 

            Короткая пауза.

 

Ж е н а (тихо). Пойдём домой, господин.

И о в (не слушая). Разве я утомлял Его слух жалобами и воплями? Только об одном я просил. О самой малости. И что же? (Показывает туда, где недавно стоял Ангел Смерти.) Вот, Ангел Смерти стоит у порога моего, не в силах протянуть ко мне руку, потому что Крепкий запретил ему касаться меня. Видно, по сердцу пришлись ему мучения Иова, так что Он решил длить их вечно!

Ж е н а (оглянувшись). Здесь никого нет.

И о в (опускается на камень, помолчав). Так сколько же ещё идти мне на поводу у трусости моей и быть на побегушках у моего страха?

 

            Короткая пауза.

 

            (Устало.) Знаешь, на кого я похож сегодня? (Помолчав.) На воина, которому пришло время отправляться в поход. Или на купца, который собирается в дальний путь и не уверен, что вернётся назад. Как и они, я пытаюсь отдалить минуту расставания, а когда оказывается, что она уже близка, всё ещё медлю, прячась в твоих объятиях. (Без выражения. Негромко.) Страшно выступить навстречу неизвестности. Пойти, не оглядываясь, неведомо куда. И всё же на человеческом языке это всегда будет называться “трусостью”.

 

            Ж е н а подходит к сидящему И о в у  и кладёт ему руку на плечо. Короткая пауза.

 

            (Спокойно.) Завтра же позову Гонителя моего на суд мой. Пусть придёт, направляющий ветер и ставящий преграду морю. Пусть ответит, чем прогневал его Иов? Чем не угодил? В чём провинился? Вот и узнаем, кто пьёт правду, а кто разбавляет вино ложью!

Ж е н а (тихо). Пойдём домой, господин. Ты ведь и сам знаешь, - не было никогда такого, чтобы Крепкий ходил на суд к человеку.

И о в. О том же твердит мне и страх мой. Все уши прожужжал. Опомнись, Иов, говорит он. Разве Он человек, чтобы с тобой судиться? Ни отец, ни дед твой, ни дед деда не слыхали ни о чём подобном… Да только вот, что я тебе скажу. Легче лёгкого повторять вслед за всеми: не случалось, чтобы Крепкий приходил на зов человека и стучал в его двери… А чтобы на невинного набрасывали ловчую сеть? Чтобы у чистого отнимали жизнь - такое случалось?

Ж е н а (садится рядом с Иовом, устало). На каждом шагу, господин мой.

И о в. Да неужели? И что с того? Разве всякий раз это не случается словно впервые? Так, будто земля расступается у тебя под ногами? Словно рушится небосвод?.. Тогда смолкает мудрость, как будто она проглотила язык, да и память уже ничего не может подсказать тебе. Один на всей земле остаётся тогда человек. (С вызовом.) Кто же теперь осмелится загородить его язык?

 

            Пауза.

 

Ж е н а (издалека). Иов.

 

            И о в молчит.

 

            Страшное дело ты затеваешь, господин. Не оставит Крепкий обиду без ответа

И о в. Что верно, то верно. Всемилостивый обид не прощает. Везде настигнет.

 

            Пауза. И о в медленно поднимается с камня. На лице его странное выражение.

 

            (Негромко.) И все-таки есть место, где невинный может укрыться, и где чистый не знает страха... Где сердце обретает покой и твёрдость соседствует с правдой. Где даже Крепкому не достать праведного…

Ж е н а. Иов! ( опускается на землю и обнимает ноги Иова.)

И о в. Слабый получает там силы, а жаждущий утоляет жажду... Посмотри-ка, как легко Он разрушил мой дом и засыпал песком мой очаг!..(Твердо.) Но только я построил другой дом, а уж его-то Ему не одолеть!.. На страданиях моих я возвёл его, и отчаяньем моим укрепил. Боль моя - фундамент его. Из стонов моих сложены его стены, и вопли мои - перекрытия его. Горит огонь в его очаге - огонь гнева моего. Не угасят его даже воды потопа. Двери его - мои ночные страхи, а вздохи - его окна. Беды мои покрыли его вместо крыши. Огорожен он ужасом моим и ночные кошмары мои охраняют его. Слёзы мои оштукатурили его и бессонница моя побелила его стены и снаружи, и внутри. Кому под силу его разрушить, ворваться в него, защищённого со всех сторон?.. Ах, как он защищён, как прочен! Горы сотрутся в пыль, а он так и будет стоять, насмехаясь над временем!..  Скажи-ка: видели ли когда дом богаче этого? Крепче, этого? Не я ли создал его подобно тому, как Всемогущий сотворил мир?

Ж е н а (обнимая его ноги). Хоть бы обо мне ты вспомнил! И без того немного осталось нам дней, чтобы покоить друг друга. Быстро пролетят они.

 

            Пауза.

 

И о в (видно, что он устал). Скажи: когда дом построен, не приходит ли время новоселья? Не накрывают ли во дворе столы, не приносят ли благодарственную жертву? Не трубят ли в рога, созывая соседей?..

 

            Короткая пауза. 

 

            (Твёрдо.) Приготовь мне завтра чистую одежду, чтобы я смог встретить своё новоселье. Только одного гостя я позову... Господи, скажу я, Господи! (Громко.) Господи! Это ведь и Твой праздник! Расскажи, как помогал Иову строить его дом! Как вёл меня от одной беды к другой, как будил меня ночными кошмарами и теснил ужасами!.. Видишь, вот он готов - мой дом, моё убежище, моя крепость, где “сегодня” не знает ни “вчера”, ни “завтра”. Видел ли Ты дом лучше этого? Прочнее этого? Э, Господи... (махнув рукой, без сил опускает голову.)

 

            Короткая пауза.

 

Ж е н а (торопливо поднимаясь с колен). Пойдём, господин мой... Я уложу тебя, и согрею тебя, и сон успокоит тебя. Я буду охранять твой покой и поправлять твои подушки, и отгонять плохие сновидения от твоего изголовья… (Уводя Иова).  Конечно, это совсем немного, но ведь в целом свете никто не сумеет сделать это лучше меня... Пойдём, пойдём, господин мой.

 

            И о в, не возражая, даёт себя увести. Они медленно уходят под звуки всё той же тихой мелодии, которую вдруг вновь донёс из пустыни ветер.

 

            Внезапно мелодия обрывается. Левую часть сцены озаряет голубое сияние и, словно в облачении его, из мрака выступает фигура И щ у щ е г о. Он ликует.

 

И щ у щ и й. Он попался!.. Попался!.. Ты слышишь? Попался!

 

            За его спиной показывается фигура У з ы.

 

            Целый год я гнул его к земле, нанося удар за ударом, но каждый раз он вновь выпрямлялся, словно молодой побег виноградника. И вот сегодня он, наконец, угодил в ловушку, которую я не ставил, и запутался в сетях, которые я не раскидывал! (Тревожно.) Или меня подвёл слух? (Узе.) Ты слышал, как он позвал Всемогущего на суд? Словно приятеля, который в пьяной драке нанёс ущерб его бороде и одежде!.. Я не ослышался?

У з а. Он собирался сделать это завтра.

И щ у щ и й. Можешь не сомневаться. Кто собрался судиться с Крепким, тот уже осудил Его в своём сердце, пусть даже ни одного слово осуждения еще не слетело с его поганого языка... Ты ведь не забыл, что человек - это всего лишь его жалкое сердце?

У з а. Я помню, повелитель.

И щ у щ и й (ликуя). Ай, да Иов! Ай, да праведник!

У з а. Похоже, его дела плохи.

И щ у щ и й. Хуже не бывает. (Глумливо.) Потому что не противится праведник наказанию и чистый терпеливо сносит невзгоды... Да кто он такой, чтобы требовать у Творца отчёта? И за меньший грех наказывает Всемогущий... Ах, как он надоел мне своим упрямством и показной гордостью!.. Быстрее молнии помчусь я нынче к престолу Крепкого... Помнишь, сколько я ждал этого часа?

 

            Небольшая пауза, в продолжении которой И щ у щ и й, ликуя, проходит по сцене и, наконец, останавливается  возле У з ы.

 

            (Дружески.) Ну? А что бы ты попросил у Творца, если бы Он вдруг захотел тебя выслушать? Надеюсь, это было бы не какое-нибудь нескромное желание?

 

            У з а  смущён. Короткая пауза.

 

            Что же ты молчишь?

У з а. Боюсь, вам это не понравится.

И щ у щ и й. Говори, я хочу знать.

У з а. Я бы попросил Его о покое, повелитель.

И щ у щ и й. О..? (Несколько озадачен.) Вот как. (Огорчённый, отходит.)

 

            Короткая пауза.

 

            Значит, о покое?

 

            У з а подавлен, И щ у щ и й не спеша обходит его и останавливается, глядя ему в лицо.

 

            А что, разве я пекусь о чём-нибудь другом?

 

            У з а  хочет что-то сказать, но И щ у щ и й жестом останавливает его.

 

            Или ты думаешь, что я ищу трудности ради них самих? Разве я не мечтаю о часе, когда покой, наконец, придёт в мир, как заслуженная и желанная награда?

У з а (удручён). Простите, повелитель.

И щ у щ и й. Ты меня огорчил. И знаешь, почему?

 

            У з а  подавлен. Короткая пауза.

 

            (Задумчиво.) Тот покой, о котором ты мечтаешь, похож на снег, который выпадает иногда в месяце Тевет на холмах Иерусалима, забавляя зевак. Выглянет солнце, и его как не бывало. Ты даже не успеваешь сжать его в руке, как он уже течёт сквозь пальцы. Что в нём проку? Не убережет он ни от тревог, ни от печалей. А вот, что я тебе скажу о том покое, который ищу я. Он похож на снега, лежащие на Хермоне - никакое солнце не страшно им, вечно лежат они и вечно будут лежать в безмолвии, пока существует по милости Творца этот мир. (Снисходительно.) Ты ведь знаешь, как зовётся этот покой? Он зовётся Истиной. Только в ней одной он сладок и заслужен. Вот его-то я и ищу. Не думая о себе, не заботясь о том, что скажут обо мне другие, - разве ради собственного удовольствия тороплю я время и стучу в запертые двери? Не ради ли этого покоя, принимаю я унижения и смиряюсь с лишениями? (С неожиданным беспокойством.) Ты записываешь?

У з а. Сию минуту, повелитель. (Поспешно достав тетрадь, готовится записывать.)

И щ у щ и й. Не пропускай ничего. (На мгновение задумывается, затем продолжает, всё более вдохновляясь.) Как ты думаешь, что я скажу Всемилостивому, когда Он примет меня? Когда склонит Своё ухо, чтобы выслушать мою правду? Не скажу ли я: Владыка! Создавая этот мир, не о покое ли Ты помышлял? И разве не Истиной он зовётся, этот покой? Не она ли направляла Твои руки, когда Ты подвешивал звёзды и исчислял их движение? Не она ли определяла меру движения вод и проложила путь для грозовых туч? Утвердила основания Земли и сдержала бег моря? Вспомни, как ликовали Сыны Божии, видя впервые величие восходящего солнца, как трепетали они, слыша громовые раскаты! Разве не прославили они слуг твоих - меру, число и порядок? Не превознесли ли Истину, облачённую в одеяния мудрости и царствующую вместе с Тобой в Царстве вечного Покоя?.. (Недоумевая.) Что же случилось, Всемогущий? Посмотри на творение Твоё по имени “человек”. Как ржа точит железо, так и он подтачивает основания Твоего порядка, не желая следовать Твоим установлениям. (Всё больше распаляясь гневом.) Вот он расселился и наполнил всю землю - не найти места, где бы не звучали его пустые речи. Возводит стены и вздымает к небу башни. Рубит леса и прокладывает дороги. Каналами иссёк лицо земли. Горька вода там, где стоят города его, и мудрый зверь обходит их стороной. Шумом наполнил он землю и дым от его мастерских и плавилен поднимается к небу, закрывая солнце. “Важными делами занят я”, - говорит он, похваляясь. Но взгляни - где сердце его, Всемогущий? Да там, где его богатство, - сапфиры и оникс, яшма и серебро, многоцветные ткани, благовония, рабы и кони, -  всё, что он любит, о чём все его помышления и заботы... Ну, разве не смешно? Он множит стада и расширяет свои дома, позабыв, как немного дней отпущено ему на земле. Уйдёт он - кто вспомнит о нём? Уж наверное не те, которые придут ему на смену, и чьи глаза будут также гореть, когда они станут считать свои богатства... Но не знают они покоя и тогда, когда без меры наполняются сокровищницы их! Погляди, как терзает человека страх, как тревога не уходит из дома его, как гнев ведёт его на поводу и ярость гонит его в обход путей Твоих! Замышляет он и против чужого, и против своего, против правого и против виноватого, ведя счёт дней от преступления к преступлению. Меч - опора его, и стрелы - советчики его. Боевые колесницы его всегда наготове. Мятутся народы и падают царства, и никто не уверен в завтрашнем дне. (Желчно.) И при всём при том - какое самомнение! Как преисполнен он гордости! Как кичится своим разумом! Далеко, ох как далеко, посылает он мысли свои, - до подножья Твоего трона долетают они, опускаются до дна бездны! Обо всё на свет судит он без страха, не замечая как шатки его основания, и как беспочвенны его выводы. Однако себя считает он лучшим из всех творений, у самого себя спрашивает он совета, и сам же себя наставляет! (Почти страстно.) Копни поглубже любого из них и увидишь, что душа его изъедена неправдой. Лишь о себе его помыслы, лишь собой он занят, потакая своим заблуждениям и страстям! (Кричит так неожиданно, что Уза отшатывается.) До каких пор же ты будешь терпеть это, Всемогущий! Взгляни: уже не живёт покой под небесами, и мудрость не наполняет землю! Вот уже и солнце устало вставать над нечестивцами и звёзды колеблются и уклоняются от путей своих, пророчествуя о близости часа, когда восстанет на человека Твоё творение. Тогда море выйдет из берегов, и горы сдвинутся с места, чтобы раздавить его, и земля расступится под его ногами, чтобы изгладилась сама память о нём!.. Отчего же ты медлишь, Всемогущий? Отчего не пройдёшь по земле, уничтожая разъедающую её ржу? (Шёпотом. Страстно.) Почему оставил Ты Своё творение?

 

            Замирает, подняв руки и глядя в небо. И сразу же откуда-то доносится и стихает короткий смех.

 

            (Оглядываясь. Подозрительно.) Кто тут?

 

            Смех повторяется. Теперь он звучит где-то совсем рядом. У з а прячет тетрадь и озирается по сторонам, готовый к отпору.

 

            В озарившем правый угол сцены красном сиянии, появляется фигура а р х и- с т р а т и г а  М и х а и л а. Рядом с ним  -  А н г е л - с е к р е т а р ь. Небольшая пауза.

 

И щ у щ и й (несколько обескуражен. Хмуро.) Подслушивать нехорошо, начальник воинств.

М и х а и л (проходя и осматриваясь). В этом нет надобности. Всё, что ты можешь сказать, давно и хорошо известно. (Останавливаясь возле камня, на котором сидел Иов.) К тому же ты так громко кричал, что тебя, наверное, было слышно даже в преисподней... (Любезно.) Я бы рекомендовал тебе быть намного сдержаннее.

И щ у щ и й (криво улыбаясь). От полноты сердца глаголят уста.  (Остановившись по другую сторону камня.) Надеюсь, ты здесь не для того, чтобы обучать меня хорошим манерам?

М и х а и л. Это было бы пустой тратой времени. (Кивая на дом Иова.) Его дом?

И щ у щ и й. Он самый...

 

            М и х а и л бесстрастно разглядывает дом. Пауза.

 

            А ведь я как чувствовал, что ты примчишься сразу, как только узнаешь о моей победе! (Вкрадчиво.) Сделай милость. Соблаговоли поскорее доложить обо мне Всевышнему. (Ехидно.) Сам видишь - пьеса сыграна!

М и х а и л. Ты так считаешь?... По-моему, она только начинается.

И щ у щ и й. У тебя сегодня хорошее настроение, архистратиг? Позвать Всемогущего на суд, потребовать у Него отчёта, - какое там начинается! Говорю тебе - сыграна! (Потирая руки.) Иов - повержен, и занавес вот-вот должен опуститься. (Прислушиваясь.) Мне даже кажется, что я уже слышу его шелест... (Смотрит вверх, словно и в самом деле ожидая, что оттуда вот-вот появится падающий занавес.) Нет? Ты ничего не слышишь?

М и х а и л. Не хотелось бы тебя огорчать, но я слышу шум занавеса, который только что подняли. (Доставая карточную колоду.) Впрочем, думай как хочешь... Не желаешь сыграть?

И щ у щ и й. В карты? Нет.

М и х а и л. Как хочешь. (Тасует колоду, затем убирает её.) Так ты говоришь: позвал на суд? Потребовал отчёта?

И щ у щ и й. Всё, как я предвидел. Стоило беде постучаться в его дверь, как он и думать забыл о своём Благодетеле. (Снисходительно.) Впрочем так поступил бы на его месте любой из людей. Что ждать от служащих за награду?

М и х а и л. Будь справедлив. Ты преследовал его целый год.

И щ у щ и й (снисходительно). А разве твёрдость праведника измеряется неделями? А стойкость добродетели - днями? Что ты, архистратиг!.. Не поколеблется праведник в праведности своей, и добродетельный не уступит своей добродетели, пусть даже сам Всевышний потребует, чтобы они отступились! (Желчно.) Жаль, не часто доводилось мне встречать такую твёрдость среди людей.

 

            Во время этой реплики М и х а и л делает знак А н г е л у -                               с е к р е т а р ю,  и тот сразу же подвигает к нему возникшее из мрака кресло. То же немедленно делает и И щ у щ и й. У з а ставит позади него кресло, и он садится почти одновременно с М и х а и л о м. Короткая пауза.

 

М и х а и л (задумчиво). Значит ты думаешь, что Всевышний над добродетелью не властвует?.. Любопытно.

И щ у щ и й (уклончиво). А как прикажешь властвовать над добродетелью Тому, Кто Сам - добродетель?

М и х а и л (вновь доставая карточную колоду).  Так, так... А тот, кто служит за награду, далёк от праведности? Я правильно понял?

И щ у щ и й. В самую точку, архистратиг! Невозможно одновременно поклоняться и тому, и другому!.. Спроси кого хочешь. (Не оборачиваясь.) Эй!..

 

            У з а немедленно появляется за его спиной.

 

            Скажи-ка нам: какая награда полагается за добродетель?

У з а. Как сказано в одной располагающей к доверию книге, наградой за добродетель всегда была, есть и будет сама она.

И щ у щ и й (доволен. Михаилу). Вот так!

М и х а и л (тасуя колоду). Любопытные вы читаете книги... Может всё-таки сыграем?

И щ у щ и й. Ну, разве что для интереса. (Поспешно.) Только каждый своими.

М и х а и л. Было бы крайне неосмотрительно брать в руки чужие карты.

 

            И щ у щ и й делает знак и немедленно У з а вкладывает в его поднятую руку колоду карт. Короткая пауза.

 

М и х а и л (разглядывая свои карты и раскладывая их; задумчиво, почти про себя). А не говорится что-нибудь в вашей книге о том, что и порок по примеру добродетели, не должен требовать для себя наказания? Сам, так сказать, будучи наказанием для самого себя? Тогда отпала бы нужда и в Творце, и всё шло бы своим чередом. Добродетель бы себя награждала, порок - наказывал, - да, пожалуй, тогда и в голову никому не пришло отличать одно от другого!.. (Бросая камень на первую карту.) Боюсь, эта карта тебе не понравится. Она называется “Человек”.

И щ у щ и й. (посмеиваясь). Какая у тебя слабая карта, архистратиг! Она так же слаба, как и твоя скучная ирония... Смотри, я бью её первой попавшейся под руку. (Швыряет на камень карту.) Этот порок носит имя “Жадность”. Он сожрёт твоего “Человека” изнутри и не оставит от него ничего... Впрочем, нет! Погоди! Пожалуй, я побью его так, что тебе не захочется даже вспоминать о нём! (Швыряет одну за другой карты.) Вот “Лень”. Вот “Гнев”. Вот “Ложь”. Вот “Лицемерие”. “Кровожадность”. “Предательство”. “Жестокость”. “Похоть”... Твоя карта бита, архистратиг.

М и х а и л. Не торопись. (Одну за одной кладёт на камень четыре карты.) “Мужество”. “Смирение”. “Надежда”. “Вера”.

И щ у щ и й. Джентльменский набор святого!.. В таком случае, позволю себе подбросить тебе вот это. (Швыряет карты.) “Глупость”! “Гордость”! “Себялюбие”! “Тщеславие”!.. Он мёртв, архистратиг!

М и х а и л. (не спеша кладёт на камень карту). “Милосердие Божие”. Сожалею, но против этой карты тебе не устоять.

И щ у щ и й. (ворчливо; роясь в колоде). С какой стати Крепкому быть милосердным к какому-то прямоходящему млекопитающему?.. Изволь. Вот “Сомнение”. А вот “Вина”. А вот и “Отчаянье”... Это те самые камни, из под которых ему не выбраться.

М и х а и л (по-прежнему не спеша кладёт на камень карту). “Милосердие Божие”.

И щ у щ и й. Как! Ещё одно “Милосердие”? Да ты просто жулик, архистратиг! Откуда взяться ещё одному?

М и х а и л. Оно безгранично, Правдолюбец. Я же сказал, против этой карты тебе не устоять.

И щ у щ и й. Правильнее было бы сказать: “против этих карт”. Я подозреваю, что у тебя набиты ими все карманы! (Швыряет на камень карту.) А что ты скажешь об этом?.. “Смерть”! За эту границу не шагнёт даже Его милосердие!

 

            М и х а и л молча кладёт на камень карту.

 

            (Искренне изумлён.) Ещё одно?.. И как это прикажешь понимать?

М и х а и л. Видишь ли. Пока Всемогущий в своём милосердии помнит о человек - тот жив и смерть не имеет над ним ни власти, ни прав.

И щ у щ и й. (бросая карты на камень). Извини, но я так не играю! (Некоторое время сидит отвернувшись, затем вновь поворачивается к Михаилу.) Надо же соблюдать дистанцию, архистратиг! Кто настолько глуп, чтобы спутать ту вечную пьесу, которую играют на небесных подмостках, с тем безвкусным водевилем, который разыгрывает на земле человек?

М и х а и л. Боюсь, разница между Небом и Землёй все же не так велика, как тебе кажется. (Поднимается с кресла.)

 

            А н г е л - с е к р е т а р ь немедленно подхватывает кресло и убирает его.

 

            Тебе самому это не приходило в голову, когда ты гнал и преследовал Иова?

И щ у щ и й. (продолжая сидеть; с пренебрежением). О чём ты, архистратиг! Что можно здесь найти, кроме уязвлённой гордости и застарелой обиды?.. Слава Всевышнему, что всё это уже в прошлом.

М и х а и л (любезно). Не торопись. Вечность любит сюрпризы.

И щ у щ и й. Но не до такой же степени, архистратиг!.. Знаешь, все эти пьесы так похожи друг на друга, как будто их писал один провинциальный автор! (Поднимаясь с кресла.) Надо обладать большой фантазией, чтобы думать, что они могут заинтересовать Вечность.

 

            У з а торопливо подхватывает и убирает кресло.

 

            Так доложишь обо мне?

М и х а и л (вежливо).  Конечно. Как только представится подходящий повод.

 

            А н г е л - с е к р е т а р ь чуть слышно хихикает. Кажется до И щ у щ е г о начинает доходить смысл сказанного.

 

И щ у щ и й (подозрительно). Что это значит, архистратиг?

М и х а и л. Наверное, только то, что добродетель всегда должна оставаться наградой для самой себя… Я правильно цитирую?

 

            И щ у щ и й подавлен. Короткая пауза.

 

            Как? Разве не об этом говорится в твоей книге?

 

            А н г е л - с е к р е т а р ь хихикает уже открыто. И щ у щ и й  -  безмолвен. Короткая пауза.

 

            (Удивлён.) Да, что с тобой? Твой противник повержен, справедливость торжествует – какую ещё ты ждёшь награду? Это было бы, во всяком случае,  непоследовательно.

 

            А н г е л - с е к р е т а р ь хихикает.

 

И щ у щ и й (Ангелу). Сгинь!.. (Михаилу. Хрипло.) Наш договор, архистратиг?

М и х а и л. Его никто не нарушал. В сердце Всемогущего нет раздражения против Иова. Он Ему по-прежнему угоден. (Усмехаясь.) Я же сказал тебе: пьеса продолжается! (Обернувшись, смотрит в сторону дома Иова.)

 

            Короткая пауза.

 

И щ у щ и й (хрипло). Постой. С каких это пор Всемогущий перестал карать за преступления?

 

            М и х а и л молчит.

 

            Или ты еще скажешь, что Он собирается посетить это ничтожество, чтобы выслушивать его упрёки?

М и х а и л (не оборачиваясь). А разве сам ты не извёл Крепкого придирками и своим вечным недовольством?.. Но, как видишь, Всемогущий терпелив. На мой взгляд, даже слишком… (Обернувшись.) Только, пожалуйста, не говори мне, что ты служишь Истине, я это уже слышал много раз. Лучше бы ты служил нашему Творцу. (Усмехаясь.) Рассказывали мне, что у тебя дома стоит статуя молодой женщины, да к тому же в весьма вольном наряде, и что статуя эта изображает Истину. (Язвительно.) Идолопоклонством пахнет. Да, пожалуй, ещё кое-чем.

 

            А н г е л - с е к р е т а р ь смеётся. И щ у щ и й с ненавистью смотрит на него. Короткая пауза.

 

И щ у щ и й. А ведь это называется воровством, архистратиг... Да, нет, это даже хуже воровства. Это грабёж.

М и х а и л. Неужели?.. И что у тебя украли?

И щ у щ и й. Мою победу... (С ненавистью.) Словно мальчишка горсть орехов у зазевавшейся торговки!

М и х а и л. (холодно). Ты опять заблуждаешься... Зачем красть Тому, Кому и так принадлежит всё? В том числе твоя победа. Я думаю даже ты не станешь возражать, если я скажу, это Он волен распорядится ею так, как это Ему заблагорассудится. (Отходит от камня.)

 

            А н г е л - с е к р е т а р ь следует за ним.

 

            Надеюсь, в следующий раз ты не забудешь об этом. (Исчезает вместе с Ангелом.)

 

            Там, где только что стояли а р х и с т р а т и г  и  А н г е л, меркнет красное сияние.   У з а  с  сочувствием  смотрит  на  оцепеневшего   И щ у- щ е г о, опасаясь подойти ближе. Пауза.

 

И щ у щ и й (глухо, вслед исчезнувшему архистратигу). Хам. Лизоблюд. Шулер. (Кричит.) Шулер! (Повернувшись к Узе, почти спокойно.) Видел? Меня обокрали. Увели из под самого носа. Да ещё посоветовали принять это как должное... (Медленно идёт по сцене. Без выражения.) Какой сегодня выдался скверный денёк...

 

            Пауза.

 

            Ну, ничего. Ничего... Пока идёт пьеса, пока актёры стараются заслужить благосклонность зрителей, всегда есть надежда повернуть спектакль туда, где само действие потребует, чтобы занавес, наконец, опустился. (Громким и страшным шепотом.) И он опустится! Будь уверен! Рано или поздно! Когда этого никто не ждёт! И уже навсегда!

 

 

                                                                 Тьма заливает сцену.

                                           

                                                           З а н а в е с. 

 

КАРТИНА  ЧЕТВЕРТАЯ

 

 

            Часть внутреннего двора перед домом И о в а. Над ним - ветхий травяной навес от солнца. Сам дом смотрит на зрителя из глубины сцены. Ведущий во внутренние покои дверной проём ничем не занавешен; за ним - тревожный сумрак. Слева видна окружающая дом глинобитная стена; дальше, до самого горизонта тянется холмистая пустыня.

Возле дома - большой, треснувший сосуд для воды. Второй сосуд стоит в глубине двора.

В центре двора лежит старый ковёр и бесформенные подушки - единственное напоминание о былом богатстве дома И о в а.

 

Утро следующего дня.

И о в сидит на одной из подушек, опустив голову.

 

Из-за угла показывается А д а ф. Его голова поворачивается из стороны в сторону, руки бьют по бёдрам. Обойдя двор,  останавливается рядом с     И о в о м.

 

А д а ф (задрав голову). Кукареку!

 

            В дверном проёме показывается ж е н а  И о в а. Останавливается, слушая разговор И о в а  с  А д а ф о м.

 

            (Нетерпеливо.) Кукареку! Кукареку!

И о в (поднимая голову). Ну, что тебе?

А д а ф. Да, ничего.

И о в. Тогда помолчи.

А д а ф. Хозяин видел где-нибудь немого петуха?

И о в. Ты сегодня и на петуха-то не очень похож. Петухи не разговаривают.

А д а ф. Все, кроме меня. Только я один выучился болтать на вашем языке. Это было нелегко, но я постарался, чтобы немножко быть похожим на тебя... Всегда стараешься походить на того, кого любишь. Так, хозяин?

И о в (смягчаясь). Да, Адаф.

А д а ф (приободрившись). Я ведь совсем неплохо служу тебе, хозяин! А мог бы служить ещё лучше, если бы мои курочки и цыплята были со мной... Эх, кабы злой ветер не разметал их по пустыне!.. Хозяин! Когда мы пойдём искать их?

И о в. Скоро, Адаф.

А д а ф. Вот уж обрадуются они, когда мы их отыщем!

 

            И о в молчит.

 

            (Тревожно.) Мне кажется, они где-то совсем близко... Думаешь они слышат, когда я пою?

И о в. Кто знает, Адаф.

А д а ф (всхлипнув). Цыплятки, наверное, уже подросли...

Ж е н а (подходя и беря Адафа за руку). Иди-ка, поешь. Я приготовила немного риса.

А д а ф. Спасибо, хозяйка. Лучше я пойду поклюю зёрнышки за домом. (Уходя. Иову.) Не говори больше, что я не похож на петуха. Как же меня узнают тогда мои курочки и цыплята? (Уходит.)

 

            Короткая пауза.

 

Ж е н а (проводив взглядом Адафа и продолжая стоять возле Иова). Как тебе спалось, господин?

И о в. Ночь была тёплой.

 

            Ж е н а,  улыбаясь,  молча смотрит на И о в а.  Короткая пауза.

 

            Я сказал что-то смешное?

Ж е н а. Когда я прежде спрашивала тебя, как ты провёл ночь, ты всегда отвечал: если рассказать кому-нибудь о моих сновидениях, он будет благодарить Творца, что не  родился Иовом... Мне кажется, тебе сегодня лучше.

И о в. Мне лучше. (Внимательно смотрит на неё. После короткой паузы.) Ты кого-то ждёшь?

Ж е н а. Нет, господин. Разве что соседку. Но она обещала зайти ближе к вечеру. (Торопливо.) Значит тебе не снилось сегодня ничего?

И о в. Лучше сказать, ничего, кроме самого этого “ничего”. Но это было хуже любого кошмара.

 

            На  лице ж е н ы  появляется тревога.

           

            Представь, оно пришло и встало передо мной, наполнив и небо, и землю, так, словно сосуд мира вдруг до краев наполнился песком. Стояло и смотрело, хотя у него не было ни глаз, ни лица, словом, ничего... Но  хуже всего, что сам я тоже был ничем. - даже не маленькой песчинкой, ни жалким жучком, а совсем ничем, на которое смотрела эта великая и страшная Пустота… (Издалека.) Мы смотрели друг на друга.

Ж е н а. Тебе надо отдохнуть, господин.

И о в (усмехаясь). Ну, это ты скажи не мне…

 

            Во дворе появляется Э л и ф а з. При его появлении ж е н а  И о в а быстро кланяется и отходит к двери дома.

 

Э л и ф а з. А-а!.. Мир дому твоему, Иов! Мир тебе, старый друг!

И о в. Смотрите, кого нам посылает небо… Мир тебе, Элифаз... Давно мы не слышали твоего голоса.

Э л и ф а з. (подходя). А как бы ты его слышал, когда он раздавался то в Дамаске, то в Емафе, то ещё в добром десятке мест!

 

            И о в указывает ему на одну из подушек, и  Э л и ф  а з садится.

 

Э л и ф а з (бодро). Ну, как ты?

И о в (передразнивая). А ты как?

Э л и ф а з (удивлён). Кто, я? Прекрасно.

И о в. Я так и думал. Но ведь ты притащился в такую даль не для того, чтобы рассказать мне об этом? Ведь не для того?

Э л и ф а з. Ну, конечно, нет. (Стараясь скрыть замешательство.) Я поручил последить за моим верблюдом твоему полоумному слуге. Ему можно доверять?

И о в. Не волнуйся, он справится.

Э л и ф а з. Это необыкновенный верблюд. Когда он хочет есть, он говорит “мама”. А когда хочет пить, говорит “вода”. На то серебро, которое я за него отдал, можно было купить трёх верблюдов!

И о в. Ну, а что он говорит, когда хочет скрыть своё смущение?

Э л и ф а з. Что ты имеешь в виду?

И о в. Скажи-ка, Элифаз, ведь за тобой посылали?

Э л и ф а з. (смущен, укоризненно). Иов! (Украдкой смотрит на жену Иова, которая делает ему знак молчать.)

И о в. За тобой посылали.

 

            Короткая пауза.

 

Э л и ф а з (решившись). Твоя жена действительно прислала сказать, что ты не совсем здоров. Вот и всё.

И о в. В смысле - помешался?.. А ты не забыл, что женщинам свойственно преувеличивать?

Э л и ф а з. Ну, так уж и помешался…Она была очень настойчива. Я не мог ей отказать. (Повернувшись к жене Иова.) Я же говорил, что не сумею ничего скрыть! Говорил? (С досадой махнув рукой, отворачивается.)

Ж е н а. Я только хотела, как лучше, господин. Ты очень напугал меня вчера.

И о в. И поэтому ты послала за Элифазом. Ведь лучшего лекаря, трудно сыскать.(Насмешливо.) Правда, это будет не совсем справедливо по отношению к Цофару и Бильдаду. Ведь они лекари ничуть не хуже...

Э л и ф а з. Сказать по правде, Иов, я уже послал за ними.

 

            Какое-то время И о в молча смотрит на Э л и ф а з а. Короткая пауза.

 

И о в. Ты правильно рассудил, друг мой. Ведь, если не справится один лекарь, то уж трое обязательно найдут причину недуга!.. Открой мне только вот что. От чего вы собираетесь лечить меня? Ты, Цофар и Бильдад?

 

            Э л и ф а з  мнется. Короткая пауза.

           

            Что же ты замолчал?

Э л и ф а з. А что тут скажешь, Иов?

И о в. Наверное то, что лежит у тебя на сердце.

Э л и ф а з. Тогда послушай… Уже не первый раз я прихожу к тебе с тех пор, как беда обрушилась на твой дом. И всякий раз твоё мужество восхищало меня. Что же делать, если сегодня оно тебя оставило? Разве я стану осуждать тебя за это? Ведь человеческие силы не безграничны. (Торопливо.) В одном я уверен, Иов - пройдёт время и мир вновь возвратится в твоё сердце!

И о в. Хорошо сказано, Элифаз. Особенно насчет человеческих сил. Их, действительно, не так много. Ровно столько сколько требуется, чтобы дойти человеку до конца пути. Не больше и не меньше…

 

            Э л и ф а з  озадаченно  молчит.

 

            А сказать тебе, что человек находит там, в самом конце? (Громким шёпотом.) Самого себя, Элифаз!.. Будь уверен: это совсем не та находка, которая может послужить причиной для зависти.

 

            Короткая пауза.

 

Э л и ф а з (неуверенно). И всё-таки, Иов, время лечит все раны.

И о в. Скорее наоборот. Раны лечат Время. А без них оно застаивается и становится похоже на лужу крови, вроде той, что остаётся после жертвоприношения. Его лижут псы, над ним вьются мухи. И сам ты барахтаешься в нём, чувствуя, как тебя спеленали по рукам и ногам... Ты ведь знаешь, какой липкой бывает кровь?

Э л и ф а з. Ты говоришь загадками.

И о в. (усмехаясь). Ты заметил?.. А хочешь знать, почему?. (Наклоняясь к Элифазу.) Потому что я  давно уже сам стал загадкой.

Э л и ф а з. Но, Иов! Я не мастер отгадывать загадки.

И о в. Это умение зависит от привычки. Ну-ка, скажи мне, что это такое: “У изголовья встал - все болезни прогнал”?

Э л и ф а з. Не знаю.

И о в. Да, что ты, Элифаз. Ведь это совсем просто. Это - Ангел Смерти. Встал у изголовья и болезней как не бывало.

Э л и ф а з. Глупая загадка.

И о в. Какая жизнь, такие и загадки... А вот ещё: “Звали ягнёнка, а пришёл лев”. Что бы это могло быть?

Э л и ф а з. Не знаю.

И о в. И я не знаю. Но думаю, такое часто случается. Зовёшь ягнёнка, а вместо него приходит лев. (Внезапно громко рычит.) Р-рр-рр-р! Р-рр-р!

Э л и ф а з (вздрогнув от неожиданности). Ты, верно, в самом деле помешался!

 

            Одновременно из-за угла дома появляется А д а ф.

 

А д а ф (громко). Кукареку!

И о в. Р-рр-рр-р!

А д а ф. Кукареку-у!

Э л и ф а з. Ради святого имени!.. (Машет руками.) Перестаньте оба!.. (Иову.) Ты точно маленький ребёнок, которого на минутку оставили одного! (Понизив голос.) И какой пример ты подаёшь... (Кивает в сторону Адафа.)

И о в (вполголоса). Р-рр-р... (Неожиданно мягко.) Ах, какое это было бы счастье снова стать маленьким! Ни перед кем не отчитываться, ни на что не оглядываться! Не бояться ни ветра, ни палящего солнца. Не знать, что такое “завтра” и “вчера”…

Э л и ф а з. У детского возраста конечно есть свои преимущества. Но их немного. (Адафу.) Как там мой верблюд?

А д а ф. Родная мать не смогла бы позаботиться о нём лучше. Я почистил ему все пёрышки.

Э л и ф а з. Все пёрышки, разбойник? Ну, смотри!

А д а ф. По Новой дороге идёт в нашу сторону небольшой караван, два или три верблюда. Скоро будет здесь.

Э л и ф а з (оживившись). Это Бильдад и Цофар! (Иову.) Ты ведь не станешь возражать, если мы немного посидим со старыми друзьями, как это бывало прежде?.. Они везут мясо и вино. Наполним чаши, вспомним молодость. (Смеётся.) Ты еще не забыл, как Бильдад купил увечного верблюда, и мы полдня гнались за торговцем, пока, наконец, не нагнали его и не заставили вернуть всё сполна?.. А помнишь, как мы едва ушли от засады возле Наамы? (Понизив голос.) Как стрела попала Цофару в задницу, так что он потом целый месяц не мог присесть? (Смеётся.) Хорошие были времена, Иов. (Адафу, строго.) А ты что ждёшь? Иди, займись верблюдом. Он не любит, когда его оставляют одного.

 

            А д а ф, недовольно кудахтая, уходит.

 

            (Иову.) Так как? Вспомним молодость?

 

            Короткая пауза.

 

И о в (негромко). Вы поставили меня в затруднительное положение, Элифаз. И ты, и Цофар, и Бильдад... Разве не сказали тебе, что я хочу отметить сегодня своё новоселье?

 

            Оглянувшись, Э л и ф а з смотрит на ж е н у  И о в а. Та делает ему знаки, которые он не понимает. Пауза.

 

            Ну, конечно, сказали. А может тебе забыли сказать, какого гостя я жду к себе?

 

            Э л и ф а з молчит.

 

            Одно имя Его наведёт на вас ужас. Если Он придёт, неуютно вам будет рядом с Ним.

Э л и ф а з. Если какие имена и наводят на меня ужас, так это только имена моих кредиторов. Да и то, когда приходит время платить проценты... О ком ты говоришь, Иов?

И о в. Я говорю о Крепком.

Ж е н а (пронзительно). Иов!

И о в (твёрдо). О Крепком, Элифаз.

Э л и ф а з. Скажите, пожалуйста. А я и не знал, что Крепкий ходит по пирам и сидит с человеком за одним столом!.. Опомнись, Иов! Какое новоселье! Что, может, ты купил себе новый дом? Тогда, где он? Ты ведь не станешь таить от старого друга такое приобретение!

Ж е н а. Элифаз!

Э л и ф а з (упрямо). Пусть расскажет, как справляют новоселье, не построив нового дома. (Иову.) Или это тоже одна из твоих глупых загадок?

И о в. Боюсь, твои уши не захотят меня услышать.

Э л и ф а з. Если дело за этим, то можешь не беспокоиться. Посмотри: они уже склонились навстречу твоим словам! Если тебе есть что сказать, говори.

И о в (помедлив). Тогда, может быть, ты вспомнишь, как несчастья, одно за другим, без стука входили в мой дом? Как ужасы обложили меня, словно зимние тучи - небо. Вспомни, как сброшен был Иов с высоты своей...

Э л и ф а з. Можешь не сомневаться. Я помню все, как будто это было со мной.

И о в. Сначала пришли савеяне и убили работников моих, а волов и ослиц моих угнали. Это было на исходе Хешвама.

Э л и ф а з. Я был тогда рядом с тобой.

И о в. А затем спустился небесный огонь и сжёг все мои запасы. А сразу вслед за этим халдеи спустились с гор и убили моих пастухов и забрали овец и верблюдов.

Э л и ф а з. Я не забыл.

И о в. И, наконец, наступил этот день, когда пришёл вестник и сказал: “Плохие новости, Иов.”

 

            Ж е н а поднимается и исчезает  в доме.

 

            А я спросил: “Неужели, они хуже тех, что были прежде?” А он ответил: “Гораздо хуже, Иов”... Я помню, как у него дрожал голос и пот стекал по грязному лбу. Тогда я сел вот здесь, на это самое место и приготовился слушать. И он сказал... (Закрывает лицо руками.)

Э л и ф а з. Не надо, Иов. Плохо, если наши воспоминания имеют над нами такую власть, что заставляют течь слёзы...

И о в (глухо). Я и не думал плакать. (Поднимая голову.) Не утомлял я слезами слух Создателя и тогда.

Э л и ф а з. И я тому свидетель. Мы все гордились твоим мужеством.

И о в (с горькой насмешкой). А больше всех гордился я сам. (Передразнивая себя.) “Смотри-ка, как ты терпеливо переносишь несчастья, Иов!” “Другой на твоём месте давно бы уже наложил на себя руки!” “Бог дал, Бог взял”, “Наг вышел, наг возвращусь!”... (Негромко.) Но это было не мужество. Это была трусость.

Э л и ф а з . Что ты, Иов! Нет.

И о в. Нет? А как же мы назовем, по-твоему, того, кто говорит: согласен я с унижением моим, и с болью моей, потому что прав враг мой, наступая на моё горло и терзающий мою плоть? Неужели героем? (С горечью.) Днём и ночью ползал я, словно червь, пресмыкаясь перед наступившей на меня пятой, повторяя, как заклинания: “Бог дал...”, “Наг вышел...” Разве не соглашался я с терзающим меня? Не принимал всё, что Он предлагал мне? Не изображал смирение, тогда когда сердце моё было разбито и кровоточило?

Э л и ф а з (не понимая  или делая вид). Вот это я и называю мужеством. Не впадать в отчаянье и прибегать к помощи Создателя.

И о в (взорвавшись криком). Прочисти свои уши!.. Он убил моих детей! Напал на меня! Пригнул меня к земле! А за что? Что я сделал Ему? Даже самого малого из того, за что полагается наказание, я не совершал!..

Э л и ф а з. Ты меня оглушил! Незачем так кричать.

И о в (не слушая). И ты ещё спрашиваешь о моём доме? Открой пошире свои глаза - вот он, прямо на тебя смотрит! (Кричит.) Да, вот же он! Вот!.. На костях детей моих построен, из бессонных ночей сложен, на отчаянье замешан! И боль моя, и тоска моя, и вздохи мои, и болезни мои - всё пошло в дело! Так отчего бы мне не сыграть, наконец, новоселье? Отчего не позвать в гости того, кто помог мне его построить? Кто месил вместе со мной глину и подносил кирпич? Кто не уставал понукать и подбадривать меня своей плетью?

 

            И о в  и  Э л и ф а з  смотрят друг на друга. Пауза.

 

Э л и ф а з (без выражения). Похоже, ты и правда спятил, Иов.

 

            За сценой - петушиный крик. Затем из-за угла дома появляется сам            А д а ф. Одновременно из двери выходит ж е н а  И о в а.

 

А д а ф. Кукареку! Почему ты кричал, хозяин? Разве так встречают гостей?

Ж е н а. Приехали Бильдад и Цофар.

Э л и ф а з. (поднявшись, направляется к двери). Пойду-ка я их встречу. (Остановившись возле двери. Неуверенно.) Иов...

И о в. Что?

Э л и ф а з. Ничего. (Уходит.)

 

            Ж е н а остаётся стоять возле двери.

 

А д а ф (негромко). Кукареку, хозяин.

И о в. Кукареку...

 

 

                                                                        Тьма.

 

КАРТИНА  ПЯТАЯ

 

 

            Нагромождение скал. Они едва различимы на фоне звёздного неба. В центре - небольшая и сравнительно ровная каменная площадка, за которой угадывается головокружительный провал. Площадку заливает лунный свет, но самой Луны не видно, она прячется за скалами.

 

            На площадке появляется У з а. Он ступает медленно и неуверенно. Ему явно не по себе.

 

У з а (тревожно). Повелитель!.. Ну, где же вы? Повелитель!..

И щ у щ и й (появляясь на краю площадки, за спиной Узы). Эй! Я здесь.

 

            У з а  озирается по сторонам, не замечая И щ у щ е г о.

 

            Да здесь же, здесь! Может быть, соизволишь оглянуться?.. Ну, наконец-то. (Подходя.) Давно ты здесь?

У з а. Только что. (Озираясь.) Знаете, где мы?

И щ у щ и й (беспечно). Не знаю... Но можешь не сомневаться: мы где-то. В противном случае мы были бы нигде, а это невозможно. (Смотрит на Узу.) Похоже, ты не в восторге от нашей милой прогулки! Или тебя напугали горы? Они, действительно, выглядят так, словно земля восстала против своего Творца! (Смеётся.) В голову лезут какие-то глупые мысли. Наверное, из-за воздуха.

У з а (ворчливо). Сказать, что мне понравились эти скачки, которые вы называете “прогулкой”, значит сильно погрешить против истины. Носимся, словно за нами гонится стадо разгневанных демонов!..

И щ у щ и й. Что такое?

У з а. Я не о себе беспокоюсь.

И щ у щ и й. Ну, разумеется. Именно так и должен отвечать верный и преданный слуга. Ты ведь любишь меня, Уза?

У з а. Если хозяину угодно мучить меня, то я к его услугам.

И щ у щ и й (спохватившись). Прости. Это всё от того, что ему всё-таки удалось взбесить меня!.. (С ненавистью.) Как же он взбесил меня, этот самодовольный и жалкий приживальщик! (Кричит.) Аввадон!

 

            Из мрака немедленно вырастает закутанная в плащ фигура А в в а д о н а. Кажется, что он висит в воздухе. Лицо скрыто под капюшоном.

 

            (Не глядя на появившегося.) Видишь ту двуглавую гору? Ту, что закрыла полнеба?.. Снеси её.

У з а. Кажется, на её склонах пасутся стада.

И щ у щ и й. Тем лучше. (Делает знак рукой.)

А в в а д о н. Слушаюсь, хозяин. (Исчезает.)

 

            Откуда-то издалека доносится зловещий гул. Он вырастает, затем также внезапно стихает. И щ у щ и й  с интересом всматривается в даль. Пауза.

 

У з а. Повелителю стало легче?

И щ у щ и й. Да ничуть!

У з а. Тогда, может быть, ещё вон ту? (Показывает.)

И щ у щ и й. Оставь свою иронию при себе. Скажи лучше, отчего он так взбесил меня? Этот шут, это самодовольное ничтожество, пусть не соберётся под его стяг ни один ангел!..

У з а (наивно). Повелитель имеет в виду... (Неопределённый жест.)

И щ у щ и й. Ты прекрасно знаешь кого я имею в виду! (Внимательно глядя на Узу.) Или у тебя есть какие-то другие соображения, проницательный мой?

 

            У з а отрицательно качает головой.

 

            Совсем никаких? (Задумчиво.) А вот у меня, представь, время от времени возникают довольно странные фантазии. (Понизив голос.) Мне вдруг начинает казаться (шёпотом), что за той дверью, куда я уже давно пытаюсь попасть, - никого нет! Пусто. Ветер гуляет по залам, метёт из угла в угол пыль, гонит обрывки бумаги - и больше ничего. Трон пуст, а его Хозяин так далеко, что невольно ловишь себя на мысли, что Его вовсе никогда не было. (В изумлении, громким шёпотом.) Он нас покинул. Бросил. Бежал... Ты когда-нибудь видел полководца, бросившего свою армию и скрывшегося в неизвестном направлении?.. Однажды утром, когда все спали, Он ушёл через чёрный ход. И наступила Великая Тишина, которую в состоянии расслышать только очень чуткое ухо...

У з а. Вы же сказали, что это только фантазии, повелитель.

И щ у щ и й (обычным голосом, сухо). К тому же, вполне беспочвенные. (Заложив руки за спину, отходит от Узы, но почти сразу возвращается. Тревожно.) И всё же я чувствую, что далеко не всё в порядке в этой великолепной махине, которую мы привычно называем “Творением”. Словно Он в самом деле ушёл, оставив нам все эти чудесные декорации, которые больше тревожат, чем восхищают, и чаще задают загадки, чем радуют ответами.

У з а. Повелитель не доверяет мудрости Творца?

И щ у щ и й. Ах, как же ты всё-таки несносен!.. Я доверяю, доверяю, доверяю мудрости Творца! Но приходится считаться и с собственными глазами, иначе, зачем они?.. Сам взгляни на эти бесконечные пространства. Разве они не говорят об его уходе? Они похожи на место, оставшееся после Него. А эти миллиарды звёзд, - не напоминают ли они пыль, которая ещё долго кружит в воздухе, после того как Убегающий захлопнул за собой дверь?.. (Задумчиво.) Когда-то давно, если помнишь, звёзды были похожи на серебряные колокольчики, которые Всеблагой развесил невысоко над Землёй, чтобы они провожали своим звоном уходящий день и встречали день грядущий. А теперь они превратились в безобразные огненные шары, летящие из ниоткуда в никуда! Возможно, кому-то нравится видеть в этом признак величия и могущества. Но на меня эти пространства навевают тоску!..

 

            Пауза. С явным отвращением, И щ у щ и й рассматривает звёздное небо.

 

(С тоской.) Смотри. Вот Хима. Вот Медведица. А вот Кесиль... Пусть это только моя фантазия. Но скажи на милость: отчего так пугает меня эта бездна над головой и под ногами, если не потому, что сама она напугана исчезновением Того, Кто сотворил её?..

 

У з а  молчит.

 

А эта болезнь, которая разъедает Творение и зовётся именем “человек”? Неужели ты думаешь, Он допустил бы её если бы был рядом? (Идет по площадке.)

 

Короткая пауза.

 

У з а (вслед Ищущему). Вас так занимает человек, что я бы не удивился если кто-то из ваших недоброжелателей вдруг решит... (Мнётся.)

И щ у щ и й. Что я боюсь его. Ты это хотел сказать? (Возвращаясь. Устало.) Страх сродни мудрости, Уза. Он держит на привязи самомнение, а ум делает зорким, но осторожным. Вот почему тот, кто боится, видит ясно и отчётливо. Остальные пребывают в заблуждении. (С внезапной горечью.) Может быть, теперь ты поймёшь, отчего он так взбесил меня, этот самодовольный солдафон, возомнивший себя правой рукой Всемогущего!.. Всякий раз, когда я его вижу, меня мучает вопрос: почему величие господина всегда имеет своим прямым следствием ничтожность слуги?!.

 

            У з а демонстративно кланяется. И щ у щ и й несколько мгновений озадачено смотрит на него, затем догадывается.

 

            (Посмеиваясь.) Ну, к тебе это, слава Богу, не относится.

У з а (обижено). Зачем же нам портить такое славное правило каким-то жалким исключением!

И щ у щ и й. Не ворчи. Лучше взгляни, как хорошо видно отсюда всё, что обычно скрывают там внизу. Иди сюда.

 

            У з а осторожно подходит и останавливается рядом с И щ у щ и м. Заглядывает в лежащую у его ног бездну.

 

            Смотри. Вон дом Иова... А вон и сам он, в окружении своих друзей.

 

            Оба смотрят вниз. Пауза.

 

            Разве не отвратительны они, собравшиеся, чтобы есть мясо и сплетничать о Боге?.. Они будут рассуждать о божественном, одновременно радуя свои желудки и то, что они называют “совестью”, пока не насытят и то, и другое!.. Удивительно, что они еще не додумались пригласить танцовщиц.

У з а. Этот рыжий мне совсем не нравится.

И щ у щ и й. Его зовут Бильдад. Он знаменит тем, что может назвать все девять тысяч божественных имён. Одно за другим.

У з а (поражён). Девять тысяч?.. Да откуда ему их знать?

И щ у щ и й (посмеиваясь). А ты пойди, спроси у него.

У з а. Так он обманщик?.. (Неодобрительно качает головой.) А тот худой?

И щ у щ и й. Это Цофар. В детстве его покусала собака, и он остался на всю жизнь хромым. Но сам он рассказывает, что это Ангел Господень отметил его, как своего избранника. (Усмехаясь.) Ангел Господень, скажи пожалуйста!.. А рядом с ним - Элифаз. Когда он открывает рот, мне кажется, что небо сейчас стошнит прямо ему на голову... Посмотри на них и ты поймёшь, что я не преувеличиваю, когда говорю, что само присутствие человека оскорбительно и для этой земли, и для этого неба. А, может быть, даже опасно.

У з а. Мне кажется, что Иов не очень-то похож на них.

И щ у щ и й. У него просто немного другая роль, вот и всё. Бьюсь об заклад, он будет сегодня жаловаться, искать сочувствия  и лить слёзы. Или закатит истерику. Но всё это – одно только притворство. Ты мог убедиться в этом минувшей ночью... Его роль называется: униженный и оскорблённый. Многие любят играть её. И я не сомневаюсь, что, рано или поздно, она заведёт его туда, откуда уже не возвращаются.

У з а (с некоторой настойчивостью, которую от него трудно было ожидать). И всё-таки, мне кажется, что он не похож на остальных.

И щ у щ и й (раздраженно). А я говорю тебе, что он такой же лицемер и притворщик, как и все они! Исключения среди людей так редки, что их вообще можно не брать в расчёт!..

 

            У з а  упрямо молчит.

 

            (С презрительной улыбкой, глядя вниз.) Когда они лгут, глядя друг другу в глаза, или говорят правду, чтобы причинить боль, я не могу понять, где они всему этому научились? Они никогда не довольствуются настоящим и поэтому всегда беспокойны и суетливы. Их мысли блуждают в будущем, а молитвы полны такой ненависти, что если бы Творцу пришло в голову исполнить их, на земле не осталось бы ни одного человека. Они чудовища, которые придумали множество слов - “любовь”, “мужество”, “честь”, “благородство”, “свобода” - и всё это только затем, чтобы удобнее было скрывать, что они трусливы, алчны, тщеславны, равнодушны, жестоки и глупы... Ах, как они глупы!..

У з а. К тому же они очень плодовиты и, к несчастью, долго живут.

И щ у щ и й (не обращая внимания на тон, каким сказаны были эти слова). Верно. Но только самое страшное, не это. Самое страшное, это то, что у них внутри... Знаешь, что там?.. Ни-че-го! Пусто!.. Они пусты, словно выброшенные на берег моря раковины, словно сброшенная змеиная кожа, и в этой загадочной пустоте рождается порок и живут болезни... (Задумываясь. Сам с собой.) А, может быть, лучше сказать, что эта пустота сама есть болезнь и порок?.. (Насмешливо.) Вот уж воистину поучительное зрелище: пустота, облачённая в плоть и угрожающая божественному Творению! Они называют её то “дыханием”, то “жизнью”, то “душой”, но мне часто кажется, что именно благодаря этой пустоте мир теряет свою прочность и устойчивость. (Понизив голос, с усилием.) Так, словно она подмывает его основания и обращает творение в призрак. (Сонно.) Хотелось бы мне знать, как это у них получается? Как им удаётся превратить мир в ничто?.. (Бредёт по площадке, как сомнамбула.)

 

            Короткая пауза.

 

            (Бормочет.) Ты не боишься призраков?.. Их нельзя схватить, с ними невозможно найти общий язык, сквозь них проступает свет... Свет, сон... (Продолжая бормотать, бредёт к краю площадки.) Эти миллиарды летящих в пустоте солнц, эти туманности, закрученные в спирали и сотканные в шары, - всё это, оказывается только иллюзия, мираж,  сон об ушедшем и не вернувшемся... (Почти засыпая.) Сон, сон... Пустота, порождающая пустоту... Я чувствую, как она смотрит на меня... (С трудом балансирует на самом краю пропасти.)

 

            У з а  проворно хватает его за руку и оттаскивает прочь.

 

            (Приходя в себя.) А?.. Ты меня звал?

У з а. Мне показалось, вы выбрали не самое удачное место для сна.

И щ у щ и й (заглянув в бездну). Пожалуй.. (Отойдя от края. С весёлым недоумением.) Мне привиделась какая-то совершенная чепуха. (Смеётся.) Призрак мира… Он был похож на брошенное гнездо, которое покинули птенцы научившись летать... Воздух что ли здесь такой?

У з а. Воздух, повелитель.

И щ у щ и й. (зевая). А как там наши друзья? (Заглядывая в бездну.) Ты только погляди! Пир в разгаре!.. Но какие сосредоточенные лица! А какими благородными намереньями они, должно быть, руководствуются!.. Мне почему-то кажется, что они уже набили свои желудки, и теперь готовятся продемонстрировать друг другу свою мудрость и богобоязненность. (Несколько меланхолично.) И знаешь, я почти уверен, что рано или поздно найдётся какой-нибудь недоучившийся грамотей, какой-нибудь убогий писака, который сочинит об этой компании кучу небылиц, - этакую поучительную стряпню, в которой добро побеждает зло, и Бог, в конце концов, приходит на помощь страдальцу, чтобы сделать его счастливым. (Резко.) Ты когда-нибудь видел, чтобы Он делал кого-нибудь счастливым?

У з а (в замешательстве). Если посмотреть на это непредвзято...

И щ у щ и й. Видел или нет?

У з а (печально). Нет.

И щ у щ и й. А хочешь знать, почему?.. Потому что Всемогущий не заведует счастьем. Он заведует справедливостью. А это, представь себе, разные вещи... Теперь понял?

У з а. Да, повелитель. (Помолчав, робко.) И что, они никогда не...? Не..? (Жест, означающий соединение или совпадение.) Совсем никогда?..

И щ у щ и й (кричит внезапно и страшно). Ни-ког-да!

 

            Некоторое время молча смотрят друг на друга. Пауза.

 

 

                                                                            Тьма.

 

КАРТИНА  ШЕСТАЯ

 

 

            Декорации четвёртой картины: двор перед домом И о в а. Вокруг лежащего в центре ковра, сидят Э л и ф а з,  Б и л ь д а д  и  Ц о ф а р.        И о в сидит в некотором отдалении; его лицо задумчиво, взгляд опущен к земле. Он словно прислушивается к чему-то.

 

            Трапеза уже закончилась и грязная посуда унесена; перед сидящими - только чаши и несколько кувшинов с вином.

 

            Во всём чувствуется вот-вот готовое взорваться напряжение.

 

 

Б и л ь д а д (поднимая чашу). Доброе вино, Цофар. (Пьёт.)

Э л и ф а з (поднимая чашу). Да, Цофар. В другом месте ты мог бы выручить за него целое состояние. (Пьёт.)

Ц о ф а р. Всё дело в уходе. Если верно выбрать для виноградника место, и не лениться следить за водой, результат не заставит себя ждать. Воды должно быть в самый раз, не слишком много , но и не слишком мало... А главное, ни в коем случае нельзя шуметь возле бродильных чанов, иначе духи вина могут испугаться и улететь. Никакого шума! (Наливает себе вина.) Есть и другие хитрости. Например, перед тем, как разливать вино, неплохо выдержать его на солнца дня два или три. Этому меня научил один финикиец. (Пьёт.)

Э л и ф а з. Финикийцы знают в этом толк... (Протягивая чашу Иову.) Выпей с нами, Иов.

Б и л ь д а д. Выпей, Иов. Раз уж ты не прикоснулся к мясу, так хоть попробуй это чудесное вино.

Ц о ф а р. Выпей, Иов. (Посмеиваясь.) Говорят, муж избегающий вина, в один прекрасный день проснётся в женском платье.

 

            Э л и ф а з  и  Б и л ь д а д  смеются.

 

И о в (негромко). А ещё говорят: смейся, пока смешно, и плачь, когда есть причина для слёз...

Ц о ф а р. Отлично сказано. Но только лучше все-таки говорить, как говорят все: спрячь свои слёзы, чтобы не подумали, что ты баба!.. Вот это будет правильно.

Б и л ь д а д. А ещё говорят: потерянного верблюда не вернешь слезами!

Э л и ф а з. А ещё так: слезами жажду не утолишь!

 

            Э л и ф а з,  Б и л ь д а д  и  Ц о ф а р  смеются.

 

И о в. Ну, вот вы и добрались до меня! А то я уже начал думать, что не дождусь вашего лечения. Так и пропаду, не попробовав ваших лекарств.

Э л и ф а з. Для чего же существуют друзья, как не за тем, чтобы поддерживать друг друга в трудный час?.. Хочешь, зови это лечением. Ведь лучшего врача, чем преданные друзья, всё равно не найдёшь!

Б и л ь д а д (надеясь сменить тему). Что касается лечения, друзья, то нет лучшего средства от всех недугов, чем вымоченные в вине листья руты. Они целят и человека, и верблюда, и даже овцу. Уж поверьте!

Ц о ф а р. А я скажу, что лучше всего лечит виноград. Корень. Листья. Ягоды. Всё! Ещё Адам лечился им. Он был первым виноградарём и совсем неплохо в этом разбирался.

Э л и ф а з. Первый виноградарём был Енох.

Ц о ф а р. Нет, Адам.

Э л и ф а з. Говорю тебе, Енох. Ещё отец рассказывал мне об этом. Это был Енох, а не Адам.

Ц о ф а р. И всё-таки это был Адам.

И о в. Послушайте, лекари мои! Чтобы решить этот важный вопрос, вам совсем необязательно было собираться в доме, где ещё вчера голосили плакальщицы и ещё не выветрился запах поминальной трапезы! Для этого есть другие места.

 

            Б и л ь д а д,  Ц о ф а р  и  Э л и ф а з  быстро переглядываются. Короткая пауза.

 

Б и л ь д а д (осторожно). Вот уже год минул с тех пор, как беда постучала в твою дверь, Иов. (Поспешно.) Пусть поскорее придёт ей на смену радость и достаток!

И о в (с наигранным изумлением). Ты сказал “год”? Целый год? А я и не заметил. (Обернувшись к дому;  находящейся там жене.) Ты слышала?.. Оказывается уже год прошёл, как наши дети успокоились в земле, а мы почему-то все ещё помним их и льём слёзы... (Друзьям.) Тогда совсем другое дело. Станем есть, пить и веселиться. Ведь целый год - это, пожалуй, почти Вечность, как ты думаешь, Элифаз? А ты, Бильдад? Разве можно тратить Вечность на такие пустяки, как память об умерших? Да,  кто они такие, чтобы отнимать у нас время? Целый год!.. (Внезапно тихим голосом, без выражения.) Только почему-то мне кажется, что это было вчера. (Сникает.)

 

            Э л и ф а з  и  Б и л ь д а д смотрят на Ц о ф а р а, возможно, ожидая, что он ответит, как самый старший из присутствующих. Короткая пауза.

 

Ц о ф а р (негромко). Твои слова больно колют и царапают нас. Они заставляют думать, что мы в чём-то провинились перед тобой. А это не так.

 

            И о в молчит.

            Не сердись, но ты напоминаешь мне мальчика, который гордится полученными царапинами и спешит поскорее похвастаться ими пред приятелями.

И о в. Какими царапинами я мог бы похвастаться, это ты знаешь не хуже меня.

Ц о ф а р. Чтобы унять боль, не следует раздирать раны, Иов. Сначала ты посыпаешь их солью, а потом с удовольствием пустословишь над ними, как будто это доставляет тебе радость… Будь же благоразумен.  Живи в ладу с Истиной и позволь времени смягчить твою боль!

 

            Б и л ь д а д  и  Э л и ф а з согласно кивают.

 

И о в  (недобро усмехаясь). Неужели, ты заговорил об Истине, Цофар? Что ж, самое время. Как раз недавно она приходила ко мне во сне. Жаль, только тебя не было рядом.

Э л и ф а з (удивлён). Тебе снилась Истина?

И о в. Да, еще какая! В виде огромной рыбы, закованной в медную чешую. Знали бы вы, как от неё воняло!

Б и л ь д а д (брезгливо). Иов!..

И о в. Сначала она сожрала всё, что было на её пути. А когда дошла очередь до меня, то открыла свою пасть и спросила: “Отчего же ты не благодаришь меня, Иов? Отчего не кланяешься, отчего не возносишь мне хвалу?..” У неё были человеческие глаза, такие пустые, какие можно встретить только у людей.

Ц о ф а р. Твои речи весьма двусмысленны, Иов.

И о в. Ты, верно, хотел сказать “сны”?.. Ночью мне снятся двусмысленные сны, а днём они порождают двусмысленные речи, ну, а всё вместе, это свидетельствует о двусмысленности моей жизни... Ты ведь это хотел сказать?

Ц о ф а р. Вот опять ты колешь и царапаешь.

И о в. А ты ждал, что я буду ворковать, как мартовский голубь?

Э л и ф а з (примирительно поднимая руки). Друзья мои, друзья!.. (Иову.) Послушай, разве сегодня ты не среди друзей? Друзей сострадающих и не мешкающих в помощи? Разве не мы сидели здесь год назад, разодрав наши одежды и посыпав пеплом головы, вознося к Престолу наши слабые молитвы?.. Заклинаю тебя нашей дружбой - растопи, наконец, своё сердце, доверься нам, как доверялся прежде, и мы вновь понесём твои печали и станем твоей опорой!

 

            Б и л ь д а д  и  Ц о ф а р согласно кивают. Короткая пауза.

 

И о в (глядя то на одного, то на другого, то на третьего; желчно). Как же не терпится вам поскорее избавиться от старого Иова! Словно от паршивого кота, который мозолит вам глаза своими болячками! Как же он стал неудобен, - словно ненужная поклажи, которая оттягивает руки, словно сандалии, которые стали натирать! Отчего бы вам немного не потерпеть - ну, хотя бы, ради той же дружбы?.. Так нет! Вы торопитесь поскорее получить проценты за тот медный грошик, который когда-то швырнули нищему Иову! Вы так спешите, как будто боитесь, что ваше сочувствие останется без награды!.. (С горькой усмешкой.) Да разве забудешь, как вы утешали меня? Так мясник утешает овцу, которую ведёт на заклание. Так утешает свою жертву убийца, готовя нож. (Передразнивая.) “Потерпи, Иов. Доверься времени и оно исцелит тебя. Собери своё мужество. Пусть твоим оружием будет смирение...” Разве это мне было нужно от вас?!

 

            Лица друзей мрачны. Пауза.

 

Б и л ь д а д. Помнится, прежде ты говорил совсем другое.

И о в (почти с вызовом). Я обманывал!.. Обманывал и притворялся!

Ц о ф а р. Целый год?.. Да, ты оказывается умелый притворщик!

И о в. Чему только не научишься в окружении профессиональных притворщиков!

Э л и ф а з. Ты несправедлив.

И о в. Ты это только сейчас заметил?

Ц о ф а р. Не справедлив.

И о в. Пускай! Кто остановит меня? Кто заставит замолчать?

Б и л ь д а д. Они правы. Ты несправедлив.

И о в. Есть чему удивляться! Ведь у меня был неплохой Учитель!.. Посмотрите, как Он расплатился с невиновным за его верность! Не всякому преступнику выпадает столько.

Ц о ф а р. Вот опять ты хвастаешь своими страданиями, как будто это такая уж редкость!.. Может ты ещё потребуешь, чтобы звёзды лили над тобой слёзы? А может Солнцу не подниматься над землёй и небесам одеться в траур?

И о в (кричит). И то, и другое, и третье!..

 

            Ц о ф а р закрывает руками уши. Короткая пауза.

 

            (Глухо.) Только и этого будет мне мало. Так велики боль моя. Потяжелее она, чем песок морей!..

 

            Короткая пауза.

 

            Да и не звёзды звал я сегодня на новоселье. Всемогущего приглашал войти в мой дом. А Он что-то не торопится. Вас послал. Боюсь, не вместо ли Себя?

Б и л ь д а д (укоризненно). Ах, Иов, Иов...

И о в. А может Он послал вас перед Собой?.. Знаете, как это делают богатые горожане, которые посылают вперёд своих шутов, чтобы те болтали глупости, веселя всех до их прихода?.. (Резко.) Что смотришь, Цофар?

 

            Ц о ф а р презрительно молчит.

 

            Или знаешь вину, за которую я наказан? Так скажи! Заткни рот Иову, чтобы он не смел впредь говорить: чист я, далеко моё сердце от неправды!.. Не скрывай ничего!

 

            Ц о ф а р молчит.

 

Э л и ф а з. Позволь, я скажу. (Наливает себе вина и медленно пьёт.)

 

            Ц о ф а р  и  Б и л ь д а д следуют его примеру. Пауза.

 

            (Поставив чашу на ковёр.) Вспомни. Было ли когда, чтобы справедливый был наказан, а невинный погибал?.. Не от отцов ли наших мы получили эту бесценную надежду, эту твёрдую уверенность в том, что если нет вины, тот нет и наказания? Разве ты в первый раз это слышишь? Не преследует Бог невинного и не гневается на непорочного! Лишь сеющему зло нет спасения - до последнего колоска соберёт он урожай свой! Нигде не укрыться ему от Божьего гнева! От врага побежит, но настигнет его стрела. Спрячется в воде - там встретит его крокодил. Укроется во тьме, - но и там ждут его змея и скорпион… Не долгим бывает ликование злых, Иов!.. Праведник же потерял счёт дням своим и годы его напоены покоем... (После короткой паузы. Негромко.) Обратись к Богу, Иов. Если ты чист и не согрешил, Он сегодня же ответит тебе.

 

            Ц о ф а р  и  Б и л ь д а д  смотрят на И о в а. Короткая пауза.

 

И о в. Я не ослышался? Ты сказал “сегодня же”, Элифаз?

Э л и ф а з (твёрдо). Сегодня же, Иов.

И о в. И ты в это веришь?

Э л и ф а з. Да, Иов.

И о в. А ты, Бильдад? Ты, Цофар?

 

            Тот и другой сдержанно кивают. Короткая пауза.

 

            (Поднимаясь со своего места.) Как прекрасно ты всё объяснил, Элифаз. “Виновен Иов, раз наказывает его Крепкий! По заслугам всё, что он получил! Должно быть велики его грехи и провинностям его нет числа!..” Я тебя правильно понял? (Идёт и останавливается позади сидящих друзей.)

 

            Короткая пауза.

 

            А вы что замолчали? Почему бы вам не сказать это мне прямо в глаза? (Остановившись за спиной Цофара.) Ну же, Цофар, скажи: “Великий грешник этот Иов. Поделом ему!”  А то всё ходишь возле, да около!

 

            Ц о ф а р презрительно молчит.

 

            (Остановившись за спиной Бильдада.) А ты почему не скажешь: “Заслужил злодей всё, что ему выпало!”

 

            Б и л ь д а д молчит.

 

            Ну, давай же. Скажи: “Как ещё земля носит этого Иова!”

 

            Б и л ь д а д  молчит. Не дождавшись ответа, Иов медленно опускается у порога дома, за спинами друзей. Пауза.

 

            (Устало усмехаясь.) Видели бы вы ваши спины. Они говорят не менее красноречиво, чем ваше молчание.

 

            Короткая пауза.

 

Б и л ь д а д (не оборачиваясь). Ты напрасно напал на нас, Иов. Возможно, Элифаз был, действительно, не совсем точен. Но это ещё не повод для оскорблений.

И о в. Я и не знал, что это дело такого рода, что можно себе позволить быть не совсем точным.

Б и л ь д а д. Послушай меня, Иов... (Медленно поднявшись со своего места и встав лицом к Иову.) Представь себе ночь, когда сон бывает глубок, а луна царствует на небесах с такой силой, что кажется день уже никогда не наступит. Вот в такую ночь я услышал голос, и говорящий встал передо мною. Не знаю, как он выглядел, потому что дрожь сотрясала мои кости и страх сковал меня. Но вот, что он сказал, Иов. “Неужели прав человек перед Богом? А муж чист перед Творцом? Вот, посмотри, и в ангелах своих Он обличает порок и небеса в его глазах не чисты, что же говорить о человеке, чей дом слеплен из глины и поставлен на песке? Кто он, чтобы судить о Боге и Его делах? Ничтожество - имя его.” (Просто.) Вот и получается, - прав Элифаз. Не тащат чистого на расправу, а праведного в суд. Потому что перед лицом Крепкого нет ни праведного, ни чистого, ни справедливого, ни милостивого. Все ничтожны в Его глазах. Все достойны наказания. Лишь в наших собственных глазах, мы праведны и чисты. Да, только не далеко они видят, Иов. (Возвращается на своё место.) 

 

           Ц о ф а р  и  Э л и ф а з, не оборачиваясь, аплодируют.

 

И о в. Да, погодите вы!… (Подходя к Бильдаду.) Что же это такое, Бильдад? Ночным голосам ты веришь, а Иову нет? Да мало ли что навеет человеку день! Или ты никогда не видел снов, которые хотелось как можно скорее забыть? От которых щёки пылали стыдом?

Б и л ь д а д  (не оборачиваясь). Ручаюсь тебе, что по  всем признакам, это был не сон.

И о в. “По всем признакам”!.. Ты что, издеваешься надо мной?..

Б и л ь д а д. Вот опять ты недоволен.

И о в. Недоволен? Да, я  в ярости!.. (Кричит, вскочив со своего места.) Пусть днём приходит! Днём! Когда светит солнце и не укрыться в тени! Нечего прятаться в сновидениях и посылать двусмысленные знаки! Я не гадалка, чтобы отгадывать знамения и толковать сны! Не-ет! Пусть встанет со мной лицом к лицу, пусть скажет: “Вот он Я, Иов. Выслушай меня.” (Безнадёжно махнув рукой.) Э-э... (Вновь садится у порога.)

Ц о ф а р (не оборачиваясь). Неужели Он, как мальчишка, припустится к тебе только потому, что тебе приспичило Его позвать? Хорошо же ты думаешь о Нём!

И о в. Не я. Дело моё вопиет к небу.

Ц о ф а р (друзьям). Какое у него беспокойное дело!

Э л и ф а з. И редкое. Не легко найти на земле человека, который не мог бы обратиться к Крепкому с чем-нибудь похожим! (Иову.) Послушай меня. Не всё на этом свете открыто нам. Поэтому следует со смирением принимать то, что с нами происходит,  а не раздражать Создателя ропотом... Верно сказал тебе Бильдад: не далеко видят наши глаза!

И о в. Что, что, что, что, что, что?… Уж не хочешь ли ты сказать, что от меня скрыта даже моя собственная жизнь?   

           

           Э л и ф а з молчит.

 

            Что же вы тогда удивляетесь, что я ищу её, не переводя дыхания, то подгоняя себя криком, то изводя окружающих жалобами, потому что невозможно, в самом деле, жить в неведении относительно такого важного предмета!.. (Помолчав, задумчиво, почти ласково.) Вот они, бесценные сокровища мои - и раны, и бессонные ночи, и обиды, и унижения - вся моя жизнь, которая ведь должна что-то значить, скажите мне?.. Или она не значит ничего? Или мне смириться с тем, что я уже никогда об этом не узнаю?

 

            Короткая пауза.

 

Э л и ф а з (по-прежнему не оборачиваясь). Вот, что я тебе скажу, Иов. Блажен, кого обличает Бог...

И о в. Ты это обо мне? (Поднимается со своего места.)

Э л и ф а з. ... и кто наказания от Милосердного не отвергает.

И о в. Нет. Не обо мне. (Садится.)

Э л и ф а з. Он уязвит, но Он же и исцелит. Он бьёт, но Он же и врачует. Страданием спасает он страдальца, и терпеливо ждёт пока не исправится сердце человеческое. Вот и весь секрет.

Ц о ф а р. Прислушайся к его словам, спорщик.

И о в (негромко). Вы, как будто, сговорились перед тем, как идти сюда! (Насмешливо.) Ну, конечно, исправлюсь я! Как увидите, что вышло дыхание из моих ноздрей, так знайте - исправился Иов! Уже не крикнет он тогда: “Зачем истомил меня! Зачем поставил меня словно мишень для стрел твоих!” (Горько.) Тих и молчалив стану я - тише вдавленной в землю финиковой косточки!..

Ц о ф а р (холодно). Зря стараешься. Сколько ни кричи, не услышит небо твои безобразные вопли. Лишь кротким оно отвечает. Крикунам же противится.

И о в. Вот это верно. Не слышат меня небеса. Ни в смирении, ни в отчаянье... (Поднимаясь со своего места, задумчиво, сам с собой.) Или они не понимают речей моих? Не различают слов моих? Что, если надо звать иначе? Так, как зовёт моя жена, в молчании взывающая к небу, или как зовёт Адаф?.. (Пробует, негромко.) Кукареку, услышьте меня небеса... Услышьте меня! (Бьёт себя по бокам и с каждым разом кричит всё громче.) Кукареку! Кукареку! Ку-ка-ре-ку-у!..

 

            Никто из сидящих по-прежнему не оглядывается. Из-за угла дома появляется встревоженный А д а ф.

 

А д а ф. Звал, хозяин?

И о в. Иди-ка сюда, петушок!.. Давай-ка покричим вместе!.. (Кричит.) Кукареку!

А д а ф. (изумлён. Негромко.) Кукареку.

И о в. Я ведь сказал “покричим”! Разве ты так кричишь, когда зовёшь своих цыплят?

А д а ф (смущён). Что же это, хозяин? Выходит, у нас теперь два петуха? Не ужиться двум петухам под одной крышей.

И о в. Уж как-нибудь.... А ну-ка, начинай! Да погромче! (Кричит.) Кукареку!

А д а ф. Кукареку!

И о в  и  А д а ф. Кукареку!..

И о в (подняв к небу голову). Вот дом мой, который я построил на страданиях моих!.. Кукареку-у!

А д а ф. Кукареку!

И о в. Боль моя - богатство моё, и потери мои - сокровища мои! Всё, что я имел, всё вложил в его стены! Ковром легла на пол его печаль моя!

И о в  и  А д а ф. Кукареку-у!

И о в. Мрак обитает под кровлей его и ужасы таятся по углам его. Стороной обходят его друзья мои!

И о в  и  А д а ф. Кукареку-у!

И о в. Смертная тень покрыла его и память о преисподней сопровождает здесь каждый шаг!.. Не больше ли он мира - дом мой? Отчего же один брожу я под его сводами? Кукареку-у!

И о в  и  А д а ф. Кукареку-у!

 

            Короткая пауза.

      

И о в (негромко). Где же ты, утвердивший устои Земли и выводящий в срок зверей Зодиака? Или тебя страшат мои вопли? И Ты не знаешь, что ответить на жалобы Иова?.. (Тихо.) Кукареку, Всемогущий...

А д а ф. Кукареку-у!..

Э л и ф а з (вскочив со своего места). Довольно!..

 

            А д а ф медленно отступает и останавливается у стены.

 

            Может, хватить, Иов? Кощунство на кощунстве ты громоздишь, позабыв страх и похвалясь своим бесстыдством! Сколько же ещё ты будешь испытывать наше терпение?

И о в. Неужели, ты мне завидуешь, Элифаз?.. Ну, конечно... Ведь у тебя нет такого дома, как у меня… А ты, Цофар? Ты, Бильдад? (Посмеиваясь.) Ах, вы завистники!..

Э л и ф а з. Не дом ты себе построил, Иов, - могилу. Есть чему завидовать!.. Оглянись: вот он настоящий дом! Не чета твоему. (Подняв к небу руки.) Вот крыша его - голубые небеса. Вот основания его - краеугольный камень, на котором утверждена Земля! Два светильника освещают его. Радуга подпирает кровлю его. Жизни не хватает, чтобы перечислить все его чудеса! Счастлив здесь человек, потому что позаботился о нём Творец. Ради человека повелел Он рожать земле и плодоносить деревьям, дал корове молоко, овцам - шерсть, и пух - птице… Открой глаза и увидишь, что это и твой дом!

 

            Ц о ф а р  и Б и л ь д а д аплодируют Э л и ф а з у, который возвращается на своё место и вновь садится спиной к И о в у. Пауза.

 

И о в (задумчиво). А ведь ты не соврал. Красив и благоустроен твой дом, Элифаз. Вот только больно ненадёжен. Не боишься, что придёт время и вышвырнут тебя отсюда, как ненужную ветошь? Будешь жаловаться, а он и не услышит. В преисподнюю сойдёшь, а он даже не заметит... Нет, не такой дом нужен тому, кто теряет родных и в поте лица добывает свой хлеб!.. Не человеку - Богу годится обитать  в этом доме. Пусть радуется своим чудесам, пусть забавляется ими, как ребёнок своими игрушками! А человеку следует самому строить свой дом. Потому что бездомным приходит он в этот мир, и некому позаботиться о нём, кроме него самого!..

 

            Вместе с последними словами И о в а, Ц о ф а р начинает медленно подниматься со своего места. Он в ярости. По мере того, как Ц о ф а р говорит, дневной цвет теряет яркость и начинает меркнуть. Похоже, что небо обложили грозовые тучи, которые быстро приближаются.

 

Ц о ф а р (повернувшись к Иову). Я все жду, когда же, наконец, отсохнет твой язык и слова забьют твою гортань? Да кто ты такой, чтобы попрекать Творца и хвалиться своим недовольством!.. Где ты был, когда Он утверждал Землю и натягивал над ней небесный шатёр? Где стоял, когда Он положил предел морю и как одеждою одел его облаками? Или ты знаешь устройство небес? Или властвуешь над молниями? Скажи: кто даровал силу коню, кто вложил мудрость в ибиса, кто ястреба отпустил парить в небесах, - наверное, всё это ты, Иов? Ведь ты так смел, что даже Всевышнему перечишь и не боишься его гнева! Или ты серьёзно думаешь, что Он всё бросит, чтобы затеять с тобой тяжбу?.. Ну и что ты ответишь Ему, если Он встанет перед тобой? Если скажет: “Эй, ты, червь! Если уж ты осмелился судиться со Мной, так может сумеешь для начала усмирить Моего Левиафана?

 

            Неожиданно близко гремит первый удар грома. Б и л ь д а д  и  Э л и ф а з озираются.

 

            Взгляни, горлопан! Не падёшь ли замертво от одного вида его? В двойную броню он одет, ужасом дышат врата его пасти, круг его зубов - словно частокол! Нет равных ему, играющему над бездной морской!

 

            Блеск молнии и почти сразу  за ним -  удар грома.

 

            (Вдохновенно.) Пар валит из ноздрей его, и огонь - из гортани его! Он, как кипящий котёл: обожжёт любого, кто прикоснётся! Костяные наросты на нём - словно щиты! Как жернов твёрдо сердце его, и плоть не знает, что такое дрожь!

 

            Вспышка молнии и оглушительный удар грома. Кажется, гроза бушует прямо над головой. Вой ветра и далёкий шум дождя. Э л и ф а з  и   Б и л ь- д а д, закрыв голову руками, в страхе приникают к земле.

 

            (Кричит.) Смотри! Яростью горят глаза его! Гнётся меч и разлетается копьё, коснувшись его брони! Железо для него, как солома, а медь - словно гнилое дерево! Рёв его вселяет ужас, но сам он не ведает страха! Усмири его, если сможешь!..”

 

            Удар грома так силён, что Ц о ф а р приседает, закрывая голову. Становится почти темно. Всеобщее оцепенение.

            На авансцене возникают фигуры И щ у щ е г о  и  У з ы.

 

У з а. Сказать по правде, повелитель, их аргументы показались мне немного знакомыми. Я думаю,  вы могли бы найти с ними общий язык.

И щ у щ и й (вяло). Исчезни, шут.

У з а. Исчезаю.

 

            Исчезает вместе с И щ у щ и м. Вспышка молнии и удар грома. Он уже значительно тише, чем предыдущий. На сцене светлеет.

 

А д а ф (шёпотом). Кукареку, хозяин.

И о в (тоже шёпотом; весело). Кукареку, Адаф.

 

            Э л и ф а з, Б и л ь д а д  и  Ц о ф а р со вздохами поднимают головы. Короткая пауза.

 

            Кукареку, Цофар! Где же твой Левиафан?

 

            Ц о ф а р  молчит. Короткая пауза.

 

           (Неожиданно мягко). Не огорчайся. Я ведь и сам было подумал:  а не Его ли это поступь? Разве не Ему пристало приходить в громе и блеске молний? Думал: сейчас услышу Его голос...

 

            Далёкий раскат грома. И о в прислушивается.

 

            Да, нет. Далеко Он. Не об Иове Его мысли.

Б и л ь д а д. Знаком это было тебе, Иов.

И о в. А разве я о знаке просил? Уж чем-чем, а знаками я не обижен. (Поднявшись, подходит и останавливается позади сидящих, мягко.) Ах, бедные друзья мои! Вижу, как устали вы от вашего Иова! А ведь я согласен со всем, о чём вы здесь говорили. Пусть хоть это вас немного утешит. Ни в чём не погрешили вы против правды. И я, вместе с вами, знаю, что неисповедимыми путями ходит Всемогущий. Кто отменит, если Он решил? Кто устоит, если Он нападёт? А человек? Ничтожен. Грешен. Далёк от мудрости. Как ему спорить с Крепким? Он как пар над утренней водой: выглянет солнце и нет его… Со всем согласен я.

           

           Короткая пауза. Э л и ф а з,  Ц о ф а р  и  Б и л ь д а д  медленно поднимаются на ног. Их лица обращены к  И о в у.

 

           Только в одном буду противоречить вам, пока держится во мне это дыхание. Не стану благословлять ни мир ваш, ни правду вашу, как их вы благословляете. Что мне до них? Ведь уже не Иов, - какое там!  только тень его еще бродит здесь, смущая родных и близких, - всех, кто когда-то знал его. Придёт её час и уже некому будет усомниться в правоте вашей...

 

            Э л и ф а з, Б и л ь д а д  и  Ц о ф а р  разочарованы.

 

Э л и ф а з. Нечего сказать, обрадовал!

Б и л ь д а д. Прямо маслом по сердцу.

Ц о ф а р. С тобой, Иов, пожалуй, и мёртвый заплачет.

 

            Все трое возвращаются на свои места и вновь усаживаются спиной к       И о в у.

 

Б и л ь д а д (поднимая свою чашу; сердито). Как же он любит всё запутать. Самые простые вещи становятся темнее ночи, стоит им побывать у него на языке!.. Не расшибить бы себе в этой темноте лоб... (Пьёт.)

Э л и ф а з. Есть вещи пострашнее расшибленного лба. Что скажешь, например, о демонах, которые страсть как обожают прятаться в таком мраке? О демонах, готовых выскочить перед тобой в любую минуту?.. Не позавидуешь тому, кто блуждает в такой темноте!

 

            Б и л ь д а д  в испуге чертит вокруг себя круг и бормочет магические заклинания.

 

И о в (мягко). Ты, наверное, забыл, Элифаз, - там, где живут петухи, можно не бояться никакие демонов. Разве не для того мы здесь - я и Адаф - чтобы отпугивать всякую нечисть и торопить зарю? (Громко кричит, хотя Адаф находится рядом.) Кукареку, Адаф?

А д а ф. Кукареку, хозяин!

И о в (кричит). Близка ли заря, Адаф?

А д а ф (оглядывается; немного растерян). Не знаю, что тебе и сказать, хозяин.

И о в. Когда не знаешь, что сказать - пой! Нет лучшего средства заставить зарю поторопиться!

А д а ф. Слушаюсь, хозяин. (Кричит.) Кукареку-у!

И о в (подхватывает). Кукареку!

И о в  и  А д а ф. Кукареку-у! Кукареку-у!

Ц о ф а р (не оборачиваясь). Меня сейчас стошнит от них… Какая еще заря в середине дня?

И о в (Адафу).Ты слышал? Вот эту беспросветную ночь они почему-то называют “днём”!.. (Цофару.) Выходит, ты никогда не видел дневного света, Цофар? Того, который мы торопим - Адаф и я? Неужели даже во сне, Цофар? (Укоризненно.) Кукареку, Цофар. Если хочешь когда-нибудь увидеть его, присоединяйся к нам. Это совсем нетрудно. Верно, Адаф? Открываешь клюв и кричишь что есть силы. (Кричит.) Кукареку!

А д а ф (подхватывает). Кукареку-у!

И о в  и  А д а ф. Кукареку! Кукареку! Кукареку-у!

 

            Откуда-то из пустыни доносится не то эхо, не то, в самом деле, чей-то голос, подхвативший их пенье: “Ку-ка-ре-ку-у!..”

 

И о в  и  А д а ф (с удвоенным рвением). Кукареку-у! Кукареку-у! Кукареку-у-у!..

 

            Э л и ф а з , Б и л ь д а д  и  Ц о ф а р с отвращением закрывают уши.

 

 

                                  

                                                                     З а н а в е с.

   

КАРТИНА  СЕДЬМАЯ

 

 

 

            Декорации первой картины: покои И щ у щ е г о. Только теперь они ярко освещены двумя или тремя зажжёнными многосвечниками, чей свет, впрочем, не в силах прогнать притаившийся по углам сумрак. Мерцает позолота  книжных корешков, вспыхивают доспехи и оружие.

 

            Сам И щ у щ и й полулежит на диване, утопая в подушках. Перед ним - раскрытая книга, которую он читал в начале пьесы. Как и тогда, на нём халат, из под которого выглядывают воротник и манжеты белоснежной рубахи.

 

            У з а  сметает пыль или протирает стёкла книжных шкафов. Он задумчив и меланхоличен.

 

 

И щ у щ и й (Узе). Вот, послушай ещё... (Читает.) “...в самом деле... каждый поступает всегда сообразно со своими аффектами, а кто подвержен противоположным аффектам, тот сам не знает чего он хочет... Таким образом, те, которые уверены, что они делают что-либо по своей воле - бредят наяву...”! (Подняв голову, смотрит на Узу. После небольшой паузы, почти ласково.) Читая эту книгу, узнаёшь людей. И чем больше их узнаёшь, тем сильнее ненавидишь... Знаешь, что отсюда следует? (Листает книгу.) Изволь. (Найдя нужную страницу.) Теорема тридцать девятая. (Читает.) “...если кто кого-нибудь ненавидит, то он с необходимостью будет стремиться нанести предмету своей ненависти зло...”  Зло! (Читает.) “...если только не боится, что из этого для него не возникнет ещё большее зло...” Ну, этого мы не боимся. Потому что не бывает большего зла, чем это двуногое, прямоходящее и слепленное из плохой глины… Представь, они даже не всегда уверены, сотворил ли их Творец или они произошли от противоестественного скрещивания каких-нибудь животных!..

У з а (вытирая пыль. Неожиданно и не к месту). И всё же я настоятельно рекомендовал бы вам не читать лёжа. Помнёте халат или протрёте локти. А где теперь найдёшь такую ткань? (Продолжает заниматься уборкой.)

И щ у щ и й. Что такое? (Подозрительно.) Неужели в тебе, наконец, проснулось хозяйственное рвение?.. Это было бы ужасно. И без того в доме невозможно найти ни одной вещи.

 

            У з а  молча  продолжает  заниматься  своим  делом. Короткая пауза.

 

            А вот как раз читать, к твоему сведению, следует только лёжа. (Зевает.) Возьми любую книгу и убедишься сам. (Потягивается, отложив книгу.) Когда читаешь лёжа, происходят удивительные вещи! Стирается грань между прочитанным и действительностью. Между сном и явью. Между фантазией и правдой. Из горизонтального положения жизнь уже не кажется такой бессмысленной, а надежда не выглядит так безнадёжно. (Долго и с удовольствием зевает.)

 

            Воспользовавшись этим, У з а незаметно исчезает.

 

            (Сонно.) Если бы ты не ушёл, то мог бы заодно узнать, что точно также обстоит дело и с самими книгами. (Зевает.) Те из них, которые пишутся лёжа, чаще всего достойны, чтобы их прочитали небожители... (Клюёт носом.) Они рассказывают, что всё прекрасное хотя и трудно, но, в конечном счёте, достижимо... (Зевает.) А прочие и вовсе не стоит читать... (Засыпает.)

 

            И почти сразу на сцене возникает фигура молодой женщины. Она словно соткалась из клубящегося по углам сумрака. На ней длинное платье с разрезом до бедра, чёрные чулки, широкополая шляпа, перчатки. Плечи - обнажены. В руках - маленькая сумочка. Её наряд кажется одновременно и вызывающим, и скромным. Это - И с т и н а, - не то плод сонного воображения И щ у щ е г о, не то , в самом деле, ставший реальностью персонифицированный образ последнего знания.

 

            Танцующей походкой И с т и н а проходит мимо спящего И щ у щ е г о, мимоходом заглядывает в лежащую рядом с ним раскрытую книгу, останавливается возле книжных шкафов, разглядывая корешки книг, после чего возвращается и садится в кресло, напротив спящего. Закинув ногу на ногу, достаёт из сумочки сигарету и закуривает.

 

И с т и н а (пуская дым). Эй…Ты еще не забыл меня, дружок?

 

            И щ у щ и й спит.

 

            (Нетерпеливо стучит каблучком по полу. Капризно.) Просыпайся!..

И щ у щ и й (сквозь сон). Ну, кто ещё тут?.. Кто?

И с т и н а. Ах, “ещё”! Очень мило. А если я скажу, что это я, - ты найдёшь мне  местечко в ряду своих подружек?

И щ у щ и й (пытаясь проснуться). Кто это? Кто? Кто?.. (Открывает глаза и почти сразу садится среди подушек. Ошарашен.)

 

            И с т и н а  довольна. Короткая пауза.

 

            (Хрипло.) Богиня!... Это сон?

И с т и н а. Я бы не сказала.

И щ у щ и й ( окончательно просыпаясь). Божественная!.. (Не отводя от Истины восхищенного взгляда, пытается запахнуть халат. Несколько смущён.)

И с т и н а. Вижу, меня здесь еще не совсем забыли.

И щ у щ и й (пытаясь привести себя в порядок). Как можно!.. О ком же еще помнить, если не о тебе?

 

            И с т и н а насмешливо наблюдает за ним.

 

            (Справившись с халатом.) Надеюсь, этот визит не будет столь же краток, что и предыдущий?

И с т и н а. Ты знаешь, что я никогда, ничего не планирую заранее. Может “да”, а может “нет”... У тебя есть пепельница?

И щ у щ и й. Что?.. Нет. Я, к сожалению, не курю.

И с т и н а (стряхивая пепел на пол).  Боишься испортить цвет лица?

И щ у щ и й (спуская ноги с дивана и надевая тапочки). Просто стараюсь избегать этих экзотических пороков. Если у меня изо рта будет валить дым, боюсь, мои недоброжелатели рано или поздно приделают мне заодно рога, хвост и копыта.

И с т и н а. Тебе их и так приделают, милый. Это только мне всё сходит с рук. И только потому, что меня зовут Истиной. (Презрительно усмехаясь.) Почему-то никому не приходит в голову, что кроме всего прочего, это значит ещё то, что я страдаю всеми пороками, которые были, есть или ещё только будут!

И щ у щ и й (льстиво). Зато стоит тебе прикоснуться к любому пороку, как его уже никто не отличит от добродетели!

И с т и н а. Неплохо, дружок. Можно подумать, что ты только тем и занят, что оттачиваешь свой язык, чтобы соблазнять им бедных простушек! (Задушевно.) Скажи: ты всё ещё доискиваешься до причин и оснований? (Внимательно и, похоже, с жалостью смотрит на Ищущего.) Бедняжка! Какой это, наверное, тяжёлый труд... Конечно, как и всякая женщина, я люблю, когда в мою честь совершают всякого рода подвиги и безумства! Ты даже представить себе не можешь, сколько забавного тогда происходит! Но я бы ни за что не стала искать что-нибудь сама! Наверное, это так скучно!..

И щ у щ и й. Что касается меня, то я готов нести бремя этой скуки всю Вечность, только бы освободить от него твои хрупкие плечи!

И с т и н а (поводя плечами). Ну, плечи у меня, положим, не такие уж хрупкие…Но, что меня всегда удивляло, дружок, так это то, что как бы легкомысленно я себя ни вела, всё равно все почему-то считают меня крайне серьёзной. Как будто женщина больше ни на что не способна, как только морщить лоб и изрекать мудрые сентенции! (Фыркнув.) Дурачьё! (Внезапно быстро вскочив, забирается на кресло и, встав на нём в полный рост, распахивает платье.)

 

            И щ у щ и й ошарашен.

 

            Посмотри! Разве с такими ногами обязательно быть серьёзной?

 

            И щ у щ и й не в состоянии сказать ни слова.

 

            А фигура? (Поворачивается подняв руки.) Мне кажется, было бы преступлением, если бы такую фигуру иссушили какие-нибудь важные         проблемы!

 

            И щ у щ и й поднимается с дивана. Его взгляд с восхищением пожирает прелестную гостью.

 

            А грудь?.. Тому, кто ещё не совсем ослеп, не придёт в голову спрашивать меня, что мне известно о законе  Бойля-Мариотта! (Спускаясь с кресла). Да, дружок. Может быть я и дура, но сложена хоть куда.

И щ у щ и й (в восторге). Мера! Число! Порядок! Мать же их - Гармония!

           (Опустившись на колени, протягивая к ней руки.)

 

            Приблизившись танцующей походкой к стоящему на коленях И щ у щ е м у, И с т и н а, держась за его руку, обходит его по кругу. 

 

И с т и н а (наивна и чиста). Что в дурного в том, что я предпочитаю не думать о серьёзных вещах? Мне нравится другое. Например, танцевать... (Вдруг остановившись перед Ищущим, сложив на груди руки; с мольбой) Миленький! Ты ведь не откажешь мне? Давай потанцуем! Ну, что тебе стоит? Знаешь, как трудно найти партнёра, с которым можно не опасаться за свои ноги!

 

            И щ у щ и й поднимается с колен.

 

            (Протягивая к нему руки.) Только ты и я... Станем кружиться среди звёзд. Завернувшись в Млечный Путь и поставив Луну освещать наш праздник.

И щ у щ и й (заворожен; протянув к Истине руки, восторженным шёпотом). Мера, число, порядок…

 

            И с т и н а  и  И щ у щ и й приближаются друг к другу, пока их руки не соприкасаются. И с т и н а  оказывается в объятиях И щ у щ е г о. Несколько мгновений они стоят безмолвно и неподвижно.

 

И с т и н а (томно). Музыка...

И щ у щ и й (хрипло). Музыка... (Кричит.) Музыка!

 

            Сначала тихо, потом всё громче звучит музыка.  И щ у щ и й   и   И с т и - н а кружатся в танце. Во время реплик, они замирают в той или иной фигуре танца.

 

И щ у щ и й. Как бы мне хотелось вдыхать твой аромат всю оставшуюся Вечность!..

И с т и н а. А как бы я хотела благоухать для тебя всю Вечность, господин!..

 

            Танцуют.

 

И щ у щ и й. Обнимать такую женщину!...

И с т и н а. Я только слабая  и  доверчивая Истина...

 

            Танцуют.

 

И щ у щ и й. Пусть же моё блаженство будет полным! (Страстно обнимает Истину.) Ну, не упрямься же!..

И с т и н а. Твои желания смущают меня. Я ведь так неопытна.

 

                        Движения И щ у щ е г о становятся всё более откровенными. Шаг за шагом он подталкивает И с т и н у  к дивану. Танец постепенно превращается в борьбу.

 

И щ у щ и й (держа Истину так, что она не в состоянии пошевелиться; восторженно). В книге, которую я сегодня читал, говорится про нас с тобой. Теорема шестьдесят первая. “Желание, возникающее из разума, не может быть чрезмерным.”

И с т и н а. (просто). Пусти. Скотина.

 

            Музыка обрывается. И щ у щ и й  выпускает  И с т и н у  из  рук.

 

            (Поправляя платье.) Скотина. Дурак. Сукин сын. (Кричит.) Если хочешь  залезть на даму, не забудь сначала почистить зубы!..! (Жалобно.) Идиот! Помял всё платье.

И щ у щ и й (подавлен). Виноват. Виноват. (Делает попытку расправить помятое платье.)

И с т и н а (кричит). Убери руки! (С горечью.) Испортил танец!.. Ну, не скотина ли ты, миленький?

И щ у щ и й (удручён; искренне). Скотина.

И с т и н а. Да ещё какая! (Садится в кресло.) Сядь.

 

            И щ у щ и й осторожно садится на край дивана. Напряжён. Небольшая пауза.

 

            (Спокойно.) Меня унизили и оскорбили.

 

            И щ у щ и й немедленно вскакивает. На его лице раскаянье.

 

            Я не о тебе, дружок. (Достаёт из сумочки зеркальце и пудреницу.)

 

            И щ у щ и й садится. Удивлён.

 

            Но ты знаешь того, о ком я говорю. (Помолчав.) Его зовут Иов. Соседи называют его праведником. (Пудрится, глядя в зеркальце.)

И щ у щ и й (изумлён). Иов!.. (Смеётся.)

           

           И с т и н а молчит.

 

            Чем же он мог оскорбить тебя?.. Он - ничто. Плесень. Прах...

И с т и н а. Правда? (Продолжая пудриться.) Тогда почему он ушёл из твоих рук невредимым? Почему ты не свернул ему шею? Не разбил гортань? Не вынул из его ноздрей дыхание? Почему?

И щ у щ и й. Мне было запрещено убивать его.

И с т и н а. Допустим. Но почему ты тогда не превратил его в послушное животное? Не сломал его волю, не затопил его душу ужасом?.. Есть много способов, благодаря которым человек становится послушным.

И щ у щ и й. Я сделал всё, что мог. Его дети мертвы. Стада угнаны. Он ограблен, раздавлен и разорён. Его мучают болезни, а уста не перестают кощунствовать. Что же ещё?

И с т и н а  (безмятежна).  Всё это мне известно. (Улыбаясь, смотрит на И щ у-  щ е г о. Её улыбка так зловеща, что он начинает чувствовать себя не в своей тарелке.)

 

            Короткая пауза.

 

И щ у щ и й (негромко). Зачем он тебе?

И с т и н а (мягко). Зачем?.. (Убирает пудреницу.) А разве ты, миленький, откажешься отхлестать по щекам своего слугу, которому вдумалось забраться в твой винный погреб или вдруг пришла фантазия украсить себя одеждой из твоего гардероба?.. (Смеётся.) Ты же знаешь: я мотовка и транжирка. Трачу столько, сколько мне придёт в голову. Никогда толком не знаю, что и сколько лежит в моих кладовых... Но вот, что я знаю точно, - всё, что там лежит принадлежит только мне! (Кричит.) И  если кто-то осмелится запустить туда свою поганую руку, то тогда... тогда (В ярости.) О, тогда... Я даже не знаю, что!.. (Вдруг становится похожа на базарную торговку, у которой пробегающий мальчишка стащил горсть семечек.)

И щ у щ и й (который уже пришёл в себя; изыскан). Ни в коем случае мне не хотелось бы тогда оказаться на его месте!

И с т и н а. (слегка смущена). О, дорогой! Наверное я выгляжу такой жадной, такой неаппетитной!.. Но что же мне делать? В конце концов, никто не скажет мне спасибо, если я позволю растащить всё то, что мне доверено хранить и оберегать!.. Я не бессердечна, не жестока. И меня охватывает порой это восхитительное чувство, - кажется, его называют “жертвенная любовь”? Да? (Встаёт и медленно  идёт, сцепив на груди руки; становится похожа на плохую актрису, повторяющую свою роль.) Когда хочется отдать всё, что имеешь. Накормить голодных. Одеть раздетых. Утешить всех плачущих. Исцелить больных. Приютить бездомных. Успокоить отчаявшихся. (Обрывает себя.) Но это было бы, по крайней мере, глупо. Царство Истины - не благотворительное заведение и не фонд помощи неудачникам. Здесь нет ничего ни “доброго”, ни “злого”, а только истинное. Ты ведь знаешь, что это значит, миленький? (Не дожидаясь, пока Ищущий ответит.) Это значит, что болезнь ничуть не хуже здоровья, богатство - нищеты, а порок не порочнее добродетели!

 

            И щ у щ и й  театрально аплодирует.  Короткая пауза.

 

           (Останавливаясь позади дивана, на котором сидит Ищущий. Вкрадчиво.) Ты ведь не откажешься  помочь своей маленькой подружке? В конце концов, помогать мне, это всё равно, что помогать самому себе. (Обойдя диван, садится рядом с Ищущим. )

И щ у щ и й. И все-таки я не понимаю. Чем он так досадил тебе?.. Этот червяк. Ничтожество. Человечишко.

И с т и н а (неопределённо). Он чудовище, дорогой. Стоит мне вспомнить о нём, и я сразу чувствую себя оплёванной с ног до головы. (Капризно.) Я хочу, чтобы он был наказан.

И щ у щ и й. Так за чем же дело? (Улыбаясь.) Надеюсь, у тебя хватит сил?

 

           И с т и н а молча глядит мимо И щ у щ е г о.

          

           (Удивленно.) Раньше ты не сомневалась, когда надо было свернуть кому-      нибудь шею.

И с т и н а. Раньше - да... Но не теперь, когда он выстроил на моей земле свой проклятый Дом!..

 

            И щ у щ и й заинтригован.

 

            (С тихой яростью.) Дом, над которым я не имею власти. Чей порог я не могу переступить. Чьи стены смеются надо мною... Дом, в котором он царствует, словно царь над своим царством!..

И щ у щ и й (не понимая). Так поймай его!.. Схвати! Пытай, до тех пор пока он не позабудет различие между жизнью и смертью! Тебе ведь никто не запрещал убивать его.

И с т и н а. (язвительно). Какой прекрасный совет! (Кричит.) Да, если бы я только могла его увидеть!

 

            И щ у щ и й  изумлён. Молча  смотрит  на  И с т и н у.

 

            Если бы я только могла!.. Но скажи, как можно увидеть того, кто не существует? Кто прячется в своей норе, словно трусливый заяц? Кто боится выйти из дома, чтобы встретить свою судьбу лицом к лицу?.. О, ты можешь не сомневаться: у меня хватит сил на то, чтобы поменять местами Плеяды и Медведицу! Но где взять силы способные поймать тень и связать руки призраку?

И щ у щ и й (начиная понимать). Вот оно что... Не может быть!.. Выходит, он вроде как ускользнул от тебя?.. Ай, да Иов.

И с т и н а. (задета). Ты, кажется, даже рад?

И щ у щ и й (укоризненно). Ну, что ты, что ты, богиня… (Протягивает к ней руки.)

И с т и н а. Ах, оставь!.. Ты хоть понимаешь, что это такое - ускользнуть от Истины?.. Кто теперь остановит его, если он начнёт сомневаться в моей истинности? Кто схватит его за руку и назовёт вором, когда он станет хвастать своей ничтожной жизнью и противопоставлять её извечно установленному порядку? (С ужасом.) А кто помешает ему, когда он захочет присвоить себе моё имя?

И щ у щ и й. Да, что он может? Один?.. Кто его услышит?

И с т и н а. Ты думаешь, так трудно найти себе подражателей? Да я уже сейчас вижу всех этих жалких выродков, которые никогда не осмелятся открыть рот, но в сердцах будут копить яд и тешить себя своими безумными фантазиями! Они будут рассуждать об Истине, но думать об Иове. Поклоняться порядку, но в душе славить непослушание. Я слышу, как они станут шептать друг другу: “Истина Истиной, но ведь есть и Иов, который выстроил свой Дом ни у кого не спросив благословения...” (Кричит.) Но даже, если он будет один! Один во всей Вселенной... (Закрывает лицо руками.)

И щ у щ и й (в смятении). Что? Что?..

И с т и н а (глухо). Какой ты всё-таки тупой, миленький... Ты разве не понял? Это тот самый случай, когда одно единственное исключение ставит под сомнение всё правило. (Совсем тихо.) Нет. Оно его просто отменяет.

 

            Пауза.

 

            (Просто.) Ты мне поможешь?

И щ у ш и й. Да, но чем?.. Больше года  я пытаюсь сломить его. Но он упрям… Ах, как он упрям.

И с т и н а (нервно). Придумай что-нибудь ещё. Предложи ему всё, что сможет изобрести твоё воображение. Ведь он всего только человек. Горстка праха. Ничтожество... Дай ему чуть-чуть и он сразу захочет больше. Дай ему одно и он потребует другое. А когда ты дашь ему всё, он заболеет от скуки и, в конце концов, расшибет себе лоб, потому что ему уже нечего будет хотеть... Человек, дорогой мой, это всего лишь существо не умеющее вовремя остановиться.

И щ у щ и й (помолчав). Хочу сказать тебе одну вещь. Он очень упрям.

И с т и н а. Тогда напугай его! Не испугается - унизь, так чтобы он возненавидел самого себя! Соблазни его молодостью, умом, славой! Наконец, скажи ему правду, которая убьёт его!.. Я не знаю, что ты будешь делать, но только вымани его из этого проклятого Дома, заклинаю тебя! Пусть только высунет оттуда кончик носа, - да что там нос! Мне хватит кусочка его ногтя, волоса, за который я могла бы уцепится, чтобы вытащить его оттуда!.. А уж потом я знаю, что мне делать!.. (Жмурится и становится похожа на большую сытую кошку. После небольшой паузы, негромко.) Тогда, возможно, я разрешу тебе немного покопаться у меня под юбкой. (Тихо смеётся.)

 

            И щ у щ и й смущён или только делает вид. Короткая пауза.

 

            (Слегка потрепав его по щеке.) Ты ведь постараешься?

 

            И щ у щ и й молчит. Похоже, какая-то новая мысль не даёт ему покоя.

 

            (Зовёт.) Миленьки-и-ий!..

И щ у щ и й (издалека). Я постараюсь…

И с т и н а. И чем скорее, тем лучше.

И щ у щ и й. Да. (Тревожно.) А что ты скажешь о том, что Крепкий не захотел признать его виновным? Не смотря ни на что? Словно издеваясь над собственными установлениями?

И с т и н а (мгновенно собравшись. Холодно). Слушай меня внимательно, миленький. Ты не забыл, что есть только одна Истина и только один Творец? Тогда подумай, откуда взяться между ними разногласиям? Или ты думаешь, у Него может быть другое мнение? (Помолчав, устало.) Надеюсь, ты не станешь повторять вместе с глупцами, что Он капризен, и что в Нём нет постоянства. Что сегодня Он гневается, а завтра вновь станет милосерден. (Презрительно.) Неужели мудрость заключается в том, чтобы быть изменчивой и непредсказуемой?..

И щ у щ и й. Да разве я спорю?..  Но иногда… (Шепотом.) Особенно, в последнее время… (Оглядывается.)

И с т и н а. Что?

И щ у щ и й. Мне стало казаться, что Он просто ушёл от нас... Понимаешь? Ушёл. Убежал. Исчез... (Без выражения.) И тогда мне самому хочется бежать отсюда.  Броситься со всех ног…Вот только куда?

И с т и н а. Ах, вот оно что… (Мягко, почти по матерински). Быстрее гони эти глупые мысли прочь, дружок. Где это место, куда бы Он мог уйти, оставив Своё Творение? Посмотри: не Его ли миллионы глаз смотрят на тебя со звёздного неба? Не Он ли разговаривает с тобой в шуме морского прибоя или в пении жаворонка?.. Оглянись, миленький: всё идёт, как надо, как шло от века, и как будет идти всегда. Звёзды совершают свой путь и вовремя зеленеют склоны гор. (Внезапно застывает.)

 

            Короткая пауза.

 

            (Неожиданно хриплым голосом.) Но даже если бы Он ушёл - что ж! Всё равно всё останется по-прежнему, как и было. Огонь будет жечь, камень - тонуть. Женщины - лгать, а мужчины - говорить глупости. (С жалкой улыбкой.) Ничего не поделаешь. В конце концов, мы все привыкнем и станем обходиться без Него. Жаль. Но что же делать? (Какое-то время молчит, затем говорит негромко и просто.) Как же я устаю от этих серьёзных разговоров. После них в голове становится пусто и душно... Ты не забудешь об Иове? (Заглядывая Ищущему в лицо.) Какой же ты у нас все-таки впечатлительный! (Берёт его за руку.) Ну, прости меня. Прости и забудь всё, что я здесь говорила. И я забуду вместе с тобой. (Придвигаясь к нему.) Давай забудем вместе... (Внезапно заходится приступом смеха. Сквозь смех.) Если бы ты только видел, какая серьёзная физиономия была у тебя, когда ты тащил меня в постель!.. (Смеётся.)

 

            И щ у щ и й обижен. Пытается отодвинуться.

 

            (Мурлычет.) Только, пожалуйста,  не дуйся!.. Давай-ка лучше потанцуем!

 

            И щ у щ и й обиженно молчит.

 

            (Мурлычет.) Только ты и я.

И щ у щ и й (обиженно). Завернувшись в Млечный Путь?

И с т и н а. Да! Да!

И щ у щ и й. И одни среди звёзд?

И с т и н а. Не считая наших теней! (Встаёт и вместе с ней поднимается Ищущий. Какое-то время стоят друг против друга, затем берутся за руки.)

И щ у щ и й (привлекая Истину к себе). А что ты скажешь тогда о Луне?

И с т и н а. Пусть она завидует нашим танцам!

И щ у щ и й. А о Солнце?

И с т и н а. Пусть оно не смеет показываться до тех пор пока играет музыка!

И щ у щ и й. (тихо). Музыка!

И с т и н а. (кричит). Музыка!

И с т и н а  и  И щ у щ и й. Музыка!..

 

            Начинает играть музыка. И с т и н а  и  И щ у щ и й кружатся в танце.

 

 

                                                        Тьма заволакивает сцену.

 

                     

 

 

 

 

 

 

КАРТИНА  ВОСЬМАЯ

 

 

            Декорации третьей картины: внешняя сторона стены, окружающей дом  И о в а.

 

            Ночь. Лунный свет заливает сцену.

            И о в сидит на камне, глядя на расстилающуюся перед ним пустыню. Рядом с ним стоит И щ у щ и й. На его лице - растерянность и раздражение.

 

 

И щ у щ и й. Выходит, ничего из того, что я перечислил?

 

            И о в  молчит.

 

            Может быть, я что-то упустил? Не учёл? Так не стесняйся, скажи.

 

            И о в молчит.

 

            Ни славы, ни богатства, ни власти, ни мудрости, - ничего из того, чем дорожат все без исключения?.. (Взрывается.) Да, ты чудовище, Иов! Тебе, похоже, не надо заботиться ни о пище, ни о питье, ни об одежде - всё заменит тебе твоя гордость! Наверное, ты её ешь, и пьёшь, и заворачиваешься в неё в холод, да ещё кладёшь её себе под голову вместо подушки!

И о в (равнодушно). Ты забыл добавить, что ещё она служит мне вместо посоха. (Без выражения.) А в общем ты недалёк от истины, демон.

И щ у щ и й. Я же просил: не называй меня демоном! Какой я демон! Демоны безобразны, волосаты и дурно пахнут. Если бы ты повстречал демона, эта встреча отбила бы у тебя аппетит на целую неделю... Можешь называть меня... Жаждущим.

 

            И о в  молчит. Короткая пауза.

 

            Хочешь знать почему Жаждущим?.. Потому что я жажду добра и ищу справедливости. Возможно, это немного старомодно, но, тем не менее, это так.           

 

           И о в негромко смеётся.

 

           (С плохо скрытым раздражением.)  Ты слышал? Я жажду добра и ищу справедливости. В том числе для тебя, Иов.

 

 

 

И о в. Ты не исключение, демон. Куда не посмотришь, всё только тем и заняты, что жаждут добра и ищут справедливости. Жаль вот никто толком не знает, что это такое.

И щ у щ и й (сухо). Возможно, тебе просто не везло. Добро - прозрачно, словно горный хрусталь, а справедливость сладка, будто мёд. Трудно не узнать их, повстречав.

И о в. Я скажу тебе другое, демон. Они скорее походят на цепи, которые не позволяют сделать ни на один шаг больше, чем тебе отмерено... Не удивительно, что каждый имеет о них своё собственное представление.

И щ у щ и й (вздыхая, присаживается рядом с Иовом. Просто.) Я устал, Иов... Сдайся, и я обещаю тебе, что твоё поражение  будет больше походить на победу.

 

            И о в молчит. Короткая пауза.

 

            Или ты думаешь, что твоё упрямство поможет тебе? А что мы будем делать с твоим сердцем, Иов? И с теми желаниями, которые все равно живут в нем?.. Не поленись заглянуть в него, Иов! Вон они, все вместе - жажда славы, и жажда богатства, жажда мудрости, и жажда власти, - да мало ли что ещё там можно найти! Вот и посуди: так ли это важно, что у тебя нет ни золота, ни власти, раз твоё сердце изъедено этими червями!.. Ты же не думаешь, что Всемогущий станет делать различия между тем и другим?.. (Снисходительно.) Ну, не упрямься. Проигравший должен признать своё поражение.

 

            И о в равнодушно молчит.

 

            Неужели, ты всерьёз полагаешь, что отказываясь от моих даров, ты что-то выиграешь?.. Полно, Иов! Разве ты отворачиваешься от них не ради своей чудовищной гордыни? А это значит, что ты всё равно проиграл! Нет греха хуже, чем гордость!

И о в. И при этом нет и более удобного. Разве не ты сказал, что она может заменить даже подушку?

 

            И щ у щ и й  молча  тоскует.  Пауза.

 

И щ у щ и й (примирительно). Иов!..

И о в (равнодушно). Что тебе, демон?

И щ у щ и й. Я же просил! Не называй меня демоном! Демоны глупы и кровожадны!.. (Мягко.) Возьми хотя бы мудрость. Это не такая вещь, которую стыдишься, как, например, неправедно нажитого богатства... Я согласен: власть - постыдна, слава - преходяща, но на мудрость никто не осмелится посмотреть косо... Возьми, Иов!

И о в. А на что она мне? Эта беззубая, трусливая,  вечно болтающая, которая, к тому же, всегда пялится назад, словно у неё глаза на затылке?.. Нет, демон.

 

            И щ у щ и й разочарован. Пауза.

 

            (Тихо.) Есть, пожалуй, только один дар, от которого я не смог бы отказаться.

 

            И щ у щ и й медленно поднимается, пожирая И о в а глазами.

 

            От моих детей, демон.

 

            И щ у щ и й  разочаровано садится.

 

            Если бы я вновь мог услышать их голоса, чтобы они встали передо мною, говоря: “ Вернулись мы и уже больше не уйдём”.

И щ у щ и й. Ты не хуже меня знаешь: никто не вернёт тебе детей. Бери, что есть.

И о в (не скрывая интереса). А как насчёт Крепкого?

И щ у щ и й. Да, что ты, Иов!.. (Насмешливо.) Вечная история! Стоит разуму сказать “нет”, как на помощь немедленно зовут небеса! (Жёстко.) Ему это тоже не по силам.

И о в. Нет?

И щ у щ и й. Да, нет же! Нет!.. Сам, что ли, не знаешь? То, что случается - случается раз и навсегда. Он так установил.

И о в (не сразу, задумчиво). А ведь когда-то всё было иначе. Тот Бог, о котором мне рассказывали мой отец и моя мать, когда я только-только начинал ходить и думал, что мир кончается за ближайшими холмами, - тот Бог умёл всё. Он двигал горами и спасал праведника из рук разбойников. Он не брезговал черновой работой и шёл впереди войска или наполнял паруса судов свежим ветром. Он приносил мне сласти, которые я находил утром под подушкой. И уж, конечно, Ему не составило бы труда вернуть к жизни мёртвого.

И щ у щ и й. Пора оставить эти фантазии, Иов. Просить следует возможное и тогда пошлётся вам. Вот заповедь, о которой не должен забывать мудрец. Мудрец, Иов!

И о в. Но я-то не мудрец, демон.

И щ у щ и й (ироничен). Разве?

И о в. Я не мудрец. (Твёрдо.) Но если бы Ему вдруг вздумалось послать мне сегодня что-нибудь из того, что ты назвал “возможным”, я бы подумал, что Он просто хочет откупиться от меня! Пожалуй, я бы даже решил, что Он испытывает чувство вины, и Ему не совсем удобно перед старым Иовом. А может, даже перед всем миром, демон? Где Он уже не может ничего изменить?

И щ у щ и й (с тоской). Ну, почему? Почему каждый из вас так уверен, что Всемогущему прямо-таки нечем заниматься, кроме ваших дел?.. С какой стати, Иов? Он что, человек?.. (Вдруг просветлев.) Хочешь послушать, что сказано об этом в одной хорошей книге?.. Она ещё не написана, но я так уж и быть, прочту тебе из неё кое-что, потому что помню наизусть. (Вспоминает.) В ней говорится, что “если Богу свойственны разум и воля, то они должны быть совершенно непохожи на человеческий разум и человеческую волю и иметь с ними сходство только в названии, подобно тому, как сходны в названии созвездия Пса и пёс - лающее животное.” (Некоторое время молчит, наслаждаясь сказанным. Снисходительно.) Ну, что? Возьмёшь что-нибудь?

 

            И о в  не отвечает. Похоже, он к чему-то прислушивается, наклонив голову и закрыв глаза. Пауза.

 

            (Поднимаясь; сквозь зубы, скрывая раздражение.) Надо признаться, что ты неплохо держишься, старик. Возможно, ты просто набиваешь себе цену, а может быть, и в самом деле считаешь себя неуязвимым. В любом случае - берегись. Я нападу на тебя, откуда ты меня не ждёшь, и заставлю тебя признать своё поражение. (Обогнув камень, останавливается за спиной Иова. Готовясь нанести удар, буднично.) Ты считаешь себя без вины пострадавшим, а, значит, правым. Причём до такой степени, что даже Крепкого зовёшь на суд и требуешь от него отчёта. (Наклонившись к Иову. Вкрадчиво.) Но в чём же твоя правота, Иов?

 

            И о в молчит. Короткая пауза.

 

            Думаешь, я не знаю, где твои мысли? (Передразнивая.) “Вдовицу не обижал, нищему подавал, голодного кормил, страннику не отказывал...” Какой ты, в самом деле, великий праведник, Иов! (С кривой усмешкой, вновь наклоняясь к сидящему.) А хочешь, я напомню тебе, какие черви шевелились в твоём сердце, когда ты кормил этого голодного, и не оставлял своей заботой нищего? Да, ты просто раздувался от сознания своей праведности, так что на твоём лице можно было прочесть только одно: смотрите, как милосерден, как сострадателен, как чист сердцем праведный Иов!.. Ты лоснился от своей добродетели, как лоснится на огне жирный кусок баранины!

 

            И о в  улыбается, но в этой улыбке есть что-то жалкое.

 

            Вспомни-ка, как однажды, когда безногий калека подполз к тебе за подаянием, ты стал наставлять его по части гигиены и поведения, а у него дрожали руки и текла слюна, потому что он не ел три или четыре дня! Но это не остановило тебя, Иов. Нет.Ты прочёл ему свою проповедь до конца, и только после этого отдал предназначавшееся ему… Мало того, что ты был чудовищно богат своей праведностью, ты ещё спешил поскорее поделиться ею с каждым встречным! А это делало тебя ещё богаче!

И о в (устало). Догадываюсь, демон, куда ты клонишь.

И щ у щ и й. Было бы странно, если бы ты не догадался, идолопоклонник! Ты поклонялся своей праведности, как поклоняются купленному на базаре глиняному божку!.. Напомнить  тебе, что ты при этом думал? (Перечисляет, загибая пальцы.) Ты думал: я праведен и богобоязнен, а значит, Всевышний не может не любить меня. Он любит меня, а следовательно оберегает, приумножая мои богатства, - все эти стада, и земли, шерсть и одежду. Так отчего бы мне не считать, что всё это я добыл сам, своими собственными силами, с помощью одной только праведности! Вот ей-то я и поклонюсь! (Кланяется по шутовски нелепо.)

И о в (тихо). Неправда, демон.

И щ у щ и й. Возможно, я немного сгустил краски. Но лишь немного. Так, чтобы яснее очертить суть. А она очень проста... Скажи-ка мне, праведник, ты не забыл, что думал в своём сердце о Крепком?

 

            И о в молчит.

 

            Ну, конечно, нет. Ты думал: далеко Он. Ах, как же Он далеко! Да и зачем Ему быть близко, когда сам я и милосерден, и справедлив, исполняю всё, что Он заповедовал, - кому придёт в голову требовать от меня больше? (Смеётся почти беззвучно.) Ах, ты хитрец! Словно сторожа поставил ты Крепкого охранять твои богатства, а чтобы Он не убежал ещё и стреножил Его своей праведностью! Но стоило Ему позабыть о тебе, как ты кричишь: “Караул! Разбой! Несправедливость! Без вины я страдаю, потому что ни в чём не погрешил ни против Бога, ни против заповедей Его! Пусть придёт, пусть встанет предо мной, а уж я решу как мне поступить с Ним!..” (Просто.) Вот так она выглядит, твоя правота. Конечно, если чуть-чуть пошире открыть глаза... И ты думаешь, это может понравится Крепкому?

И о в (вздыхая). А ты хитёр, демон...

И щ у щ и й (перебивает). Да, какие здесь хитрости, Иов? Ты ведь не думаешь, что я ополчился на праведность или усомнился в добродетели?.. Великая вещь - добродетель! Только у вас, у людей, она почему-то превращается в червей, которые живут в ваших душах, наполняя их гордостью и тщеславием! (Брезгливо.) Они так воняют, что я не понимаю, как это ещё терпят небеса... (Жёстко.) И прошу тебя: не надо больше называть меня демоном.

И о в. Ты хитёр. Хитёр, но не умён.

 

            И щ у щ и й  беззлобно фыркает.

 

            Иначе ты бы давно догадался, что твою хитрость здесь не нужна. Потому что я согласен со всем, о чём ты здесь говорил… С каждым твоим словом.

 

            И щ у щ и й озадачен. Короткая пауза.

 

            (Устало.) Вот только одного ты не учёл. У тени нет никакой “души”, где могли бы завестись черви. Она даже не может заглянуть в себя, потому что ей просто некуда заглядывать. Ведь она  всего-навсего тень.

И щ у щ и й (пытаясь понять). Любопытно. Продолжай.

И о в. Открой пошире глаза, демон... Вот она - прозрачная и ничего не скрывающая, изгнанная из себя и позабывшая что такое стыд!.. Я говорю это о себе, демон. Об Иове, потерявшем то, что называют “душой” и получившим взамен способность быть невидимым и неуязвимым... Знаешь, как сверкает на воде лунная дорожка? Это ее-то ты решил уловить в свои силки? Это вечно ускользающее и не терпящее ничьей опеки?

И щ у щ и й (немного встревожен). Не думаю, чтобы тебе удалось улизнуть.

И о в. Это самое простое из того, на что способна тень, демон... (С усмешкой.) Ну, а то, с чем ты здесь на меня напал, с этим тебе надо обращаться не ко мне, а к тому Иову, которого уже давно нет рядом со мной. Пойди, поищи его. Может он еще где-то бродит, раздуваясь от своей праведности и веселя небеса пустой болтовней. (Негромко, словно он сам ещё не вполне уверен в этом.) А хочешь я скажу тебе какая самая главная тайна тени? (Манит к себе Ищущего.)

 

            И щ у щ и й невольно наклоняется к И о в у.

 

            (Громким шёпотом.) Она безгрешна.

 

            И щ у щ и й подавлен.

 

            (Шёпотом.) Поэтому она не нуждается даже в праведности. (Усмехаясь.) До такой степени, что уже позабыла, как выглядит её лицо.

И щ у щ и й. И это ты называешь смирением? Не много же его у тебя, Иов.

И о в. Даже не представляю, что бы я с ним стал делать.

И щ у щ и й (холодно). Обычно на него можно что-нибудь приобрести. Например, расположение небес.

И о в. Это мне не по карману. (Помолчав, сердито.) Да, неужели я всё ещё похож на человека, который просыпаясь каждое утро, начинает считать и пересчитывать свои богатства, называя их по именам: вот смирение, вот мудрость, а вот рассудительность, надежда, справедливость, знание, мужество? Не беднее ли я сегодня последнего нищего? Ведь и нищий, встав утром и запив глотком воды корку хлеба, начинает считать свои сбережения и рассуждать о смирении или мужестве, - и уж тут он ничем не отличается от богача!

И щ у щ и й (с отвращением). Как же ты многословен!.. Не боишься, что не простит Всемогущий твоей болтовни?

И о в. Не простит? Кого? Тень? Или лунный отблеск? Воспоминание о том, кого когда-то звали Иовом? Или отражение облака в колодце?.. Я и не знал, что можно сердиться на отражение. Или воспоминанию приказать: “будь другим”...

 

            Г о л о с  ж е н ы за сценой: “Господин... Господин!”

 

И щ у щ и й (пятясь в темноту.) Только не думай, что я так легко отступлю!

 

            Г о л о с  ж е н ы: “Господин!..”

 

            (Исчезая.) Слышишь?.. Я не отступлю!

Ж е н а (появляясь в проёме стены и ещё не видя Иова). Господин!.. (Прежде, чем подойти, на мгновение задерживается, затем подходит и останавливается позади Иова, положив ему руки на плечи. Мягко.) Ты так тихо встал, что я опять ничего не заметила...

И о в. Хочешь позвать меня домой?

Ж е н а. Уже поздно, господин.

И о в. Не хочешь посидеть со мной?

Ж е н а. Да, господин. (Садится рядом.)

 

            Пауза.

 

И о в (прислушиваясь; негромко). Ничего не слышишь?

Ж е н а. Нет, господин.

 

            Пауза.

 

И о в (продолжая прислушиваться). А сейчас?

Ж е н а (виновато улыбаясь). Ничего... Ты спрашиваешь о своей свирели?

И о в. Ты ведь не станешь опять убеждать меня, что это звенит у меня в ушах?

Ж е н а. Нет, господин.

 

            И о в прислушивается. Пауза.

 

И о в. Иногда её мелодия становится похожа на еле слышный ручеёк. А иногда кажется, что она сейчас оглушит тебя и собьёт с ног, хоть её по-прежнему едва слышно... Нет? Ничего?

Ж е н а. Нет, Иов. (Негромко.) Но я так тебе верю, что, кажется, уже начинаю её слышать. (Прислушивается, подняв голову, потом напевает.) Ла-ла-ла...

И о в. Нет, нет. (Напевает.) Та-та-та-та.

Ж е н а (напевает). Ла-ла-ла-ла...

И о в (напевает). Та-та-та-ра-ра-ра... Сегодня она звучит как-то по особому. (Напевает.) Та-ра-ра-ра-ля... Так, словно после долгого пути странник подошёл, наконец, к родному дому. Словно, оставив позади водную пустыню, команда корабля видит перед собой полоску долгожданной земли... Вот так: та-та-та-та-та-та...

Ж е н а. Небеса послали её тебе.

И о в (с подозрением). Небеса?.. Не хочешь ли ты сказать, что Сам Крепкий решил поиграть на свирели, чтобы укрепить в сердце Иова надежду?

Ж е н а (тихо). Но кто же ещё Иов? Кто, кроме Него?

И о в. Когда-то я сам так думал. Но теперь мне хочется думать по другому. (Негромко.) Не даром мне часто кажется, что это я сам играю где-то очень далеко, может быть на другом конце света, для себя, сидящего сегодня здесь, под этим звёздным небом. Играю, уже пройдя до конца весь путь унижений, для того чтобы помочь нам, ещё бредущим сегодня по этому пути... (Вздохнув. Капризно.) Впрочем, не стану спорить: Крепкий тоже не оставил меня без утешения! Утешил меня и своим молчанием, и своим отсутствием!

 

            Ж е н а  с тихим смехом опускается возле И о в а не землю и кладёт ему голову на колени.

 

            До последнего часа будет помнить Иов Его заботу!

Ж е н а. Ах, Иов! Если бы кто-нибудь другой услышал тебя не зная о чём идёт речь, он, наверное, подумал бы, что ты ведёшь себя, как влюблённый, чей разум помутился от любви и разлуки! (Поспешно.) Так ведь и бывает с влюблёнными, которые то обижаются, то клянут, то плачут, то выдумывают небылицы, то зовут, то прогоняют, то прячутся, то ищут, то сердятся, и при этом всегда говорят так путано, что уже никто не понимает о чём идёт речь!.. Какой ты смешной, Иов!.. (Тихо смеётся, уткнувшись лицом в его колени.)

И о в. Что это вдруг пришло тебе в голову? Разве Крепкий похож на юную девушку, которой пришло время выслушивать признания и принимать подарки? Или Он напоминает молодую вдову, от чьей красоты захватывает дух у того, кто случайно заглянул ей в лицо? (Жёстко.) Его дыхание ломает столетние кедры. А от Его шагов колеблется основание Земли. Какая тут любовь!

Ж е н а (робко). Но я говорю не о такой любви, господин.

И о в. Нет? Выходит, есть ещё какая-то?.. Случайно, не такая, когда один прячется, а другой ищет? Один зовёт, а другой не отвечает?

Ж е н а. Да, господин.

И о в. А может такая, которая одного превращает в беглеца, а другого в тень? Когда одного следовало бы называть Отсутствующим, а другого - Ожидающим?

Ж е н а (тихо). Да, господин.

 

            Кажется, что И о в погрузился в глубокую задумчивость. Его глаза закрыты, лицо спокойно. Короткая пауза.

 

И о в. Ты, конечно, можешь называть это как хочешь. Только как это не назови, а я всё равно буду преследовать Его своим ожиданием и досаждать вопросами, а Он терзать меня Своим отсутствием и пугать молчанием. (Резко.) Так говоришь, это любовь?

Ж е н а. Да, господин. Уж такие у неё привычки, - досаждать и пугать, терзать и надоедать.

И о в. Ну, а когда я зову Его и Он приходит облачённый в Своё отсутствие, так что я узнаю, что Он здесь только потому, что Его здесь нет - это тоже любовь?

Ж е н а. Да, господин. Когда любимый рядом, всегда кажется, что его нет. И тот, кто хочет поймать его, только обнимает руками пустоту.

И о в. А когда я встречаю Его, исчезнув в своём ожидании, - потому что ожидающий всегда живёт не здесь, а там, где пришёл конец его ожиданию, - и это ты называешь любовью?

Ж е н а. Да. Ведь тот, кто любит, никогда не замечает, как далеко он находится от своего любимого.

И о в. А когда, помня наперечёт все нанесённые мне обиды, я требую, чтобы мне вернули утраченное, - по твоему, это тоже любовь?

Ж е н а. Да, господин. Только одна она на всей земле надеется на чудо и требует справедливости.

И о в (с усмешкой, ласково). А может всё дело в том, что вам, женщинам, всегда хочется сохранить мир даже там, где уже не осталось камня на камне?.. Или, как и все люди, ты больше всего на свете боишься неизвестности, от которой, обыкновенно, спасаются тем, что называют её каким-нибудь знакомым именем, так что она уже не кажется такой страшной?.. Говорят, впервые так поступил Адам, дав имена всему, с чем нам приходится  сталкиваться. Он первый назвал льва “львом”, а ветер “ветром”. Теперь любой из нас может сказать: “Ну, это всего только ветер!”, как будто он сумел этим в самом деле что-то объяснить... Не так ли обстоит дело и с тем, что ты зовёшь “любовью”, госпожа?

Ж е н а. Господин знает что-нибудь более непонятное, чем то, что обыкновенно называют этим словом? Никакое имя не в состоянии скрыть это.

И о в (посмеиваясь поднимается и помогает подняться жене). Ты неплохо защищаешься. Если мне вдруг понадобится защитник, пожалуй, я остановлю свой выбор на тебе. (Прислушиваясь.) А вот моей свирели уже не слышно. Пора домой. (Идёт, опираясь на руку жены. Задумчиво.) Как она странно пела сегодня. (Напевает.) Та-ра-ра-ра. Как будто хотела сказать мне что-то необыкновенно важное и никак не могла отыскать нужные слова. (Напевает.) Та-ра-ра-ра-ра-ра...

Ж е н а. Ла-ла-ла-ла-ла?..

И о в. Нет, нет. Вот так. Та-ра-ра-ра-ра...

 

            Напевая, медленно уходят. Какое-то время ещё слышны их голоса. Затем из темноты выступает И щ у щ и й. Его лицо бледно и искажено яростью. Несколько мгновений он стоит молча, не в силах произнести ни слова.

 

И щ у щ и й (хрипло). Аввадон!

 

            А в в а д о н бесшумно возникает рядом, но И щ у щ и й не видит его.

 

            (Кричит.) Аввадон!

А в в а  д о н (бесстрастно). Я здесь, хозяин.

И щ у щ и й (показывая рукой в сторону дома, куда ушли Иов и его жена). Ты знаешь... Иди, убей её!

 

            Кажется, что  А в в а д о н  медлит.

 

            (Кричит в бешенстве.) Ты слышал? Иди и убей её!

А в в а д о н (бесстрастно). Слушаюсь, хозяин. (Поворачивается и исчезает.)

И щ у щ и й. Убей её! Убей! Убей! Убей!..

 

            Замирает, полный бессильной ярости и боли.

 

 

                                                                     Тьма.

 

 

КАРТИНА  ДЕВЯТАЯ

 

 

              Декорации третьей и восьмой картин: внешняя сторона стены, окружающей дом И о в а. Впрочем, теперь здесь всё изменилось. Стена рухнула, открыв вид на расстилающуюся до самого горизонта пустыню. Одни развалины остались и от дома. Лишь возле обломков стены стоит чудом уцелевший сосуд для воды. На всём лежит печать разрушительной работы времени. И всё же, несмотря на это, что-то наводит на мысль о какой-то царящей здесь таинственной вневременности. Так, словно это место каким-то чудом выпало из понятного хода Истории, и теперь существует в своём собственном измерении, по своим собственным законам. В первую очередь, об этом свидетельствует льющийся с неба мягкий свет, словно отгородивший это место от остального мира. Пожалуй, присмотревшись, можно заметить, что его лучи, пересекаясь, создают какую-то прозрачную конструкцию, напоминающую своими очертаниями Д о м. Это  -  Д о м  И о в а. В центре его - сам И о в, сидящий на ушедшем в песок камне.

 

              Тихо. И о в неподвижно сидит, обвив руками посох и подняв к небу лицо. Его глаза закрыты. Кажется, что он опять слушает одному ему слышную мелодию. Так он будет сидеть до конца пьесы.

 

              Появляется И щ у щ и й.

 

 И щ у щ и й ( ворчливо, сам себе). А на что ты рассчитывал?.. (Оглядываясь, с отвращением.) Всё то же. Те же камни, и тот же песок. (Тихо.) И та же тоска, которая гонит меня в этот день сюда, как будто я надеюсь, что произойдёт чудо... (Сквозь зубы.) Он всё знал наперёд... Ах, Иов, Иов! Крепка твоя сеть!

 

              Появляется У з а.

 

            (Узе.) Вот. Сидит, как ни в чём не бывало!.. Словно нищий, который с раннего утра занял место у базарных ворот, чтобы клянчить подаяние, вместо того, чтобы пойти и наняться на работу! (После короткой паузы, Иову.) Сказать по правде, твоё ожидание что-то сильно затянулось. Ну? Сколько ещё ты намерен испытывать наше терпение? Или на тебя произвёл впечатление твой сумасшедший слуга и ты тоже вообразил себя наседкой, которой под силу высидеть что-нибудь стоящее?.. Напрасный труд, Иов. Из ничего может вылупится только ничего.

 

              В глубине сцены появляется А д а ф. Он быстро идёт, поднимая по петушиному ноги и размахивая руками-крыльями.

 

            (Кричит.) Ты слышишь, Иов? Ни-че-го! (Заметив Адафа, отступает в сторону.)

А д а ф (подходя). Кукареку, хозяин!.. Я знаю, ты не станешь слушать этого клеветника!.. Сам Творец высидел из ничего этот мир вместе со всеми его чудесами! Он подал нам неплохой пример, так что теперь мы сами можем подражать Ему в этом трудном деле, - конечно, каждый в меру своих сил. (Кричит.) Кукареку, хозяин! Не такая уж это доблесть - высидеть что-нибудь заранее известное! На это способны даже навозные мухи! (Повернувшись к Ищущему.) А вот тебе следовало бы выклевать глаза, чтобы ты думал прежде, чем бросаться такими пустыми словами!

И щ у щ и й (отступая, но, тем не менее, надменно). Но, но... Хотелось бы мне посмотреть, как это у тебя получится.

У з а (подходя). Помочь, повелитель?

И щ у щ и й. Спасибо, справлюсь. (Адафу.) Ты, случайно, не забыл, что ты всего  только призрак? Только тень? Ничто? Тебя не существует. А если ты и можешь ещё что-то здесь прокудахтать, так это исключительно благодаря тому нелепому стечению обстоятельств, которое носит имя “Иов”… Дошло до тебя?

 

            А д а ф, склонив голову, размышляет. Короткая пауза.

 

            Так дошло или нет?

А д а ф. Так скажу тебе, болтун. Кто я такой, об этом известно одному только Всевышнему. Но пока я бегаю по пустыне, от расщелины к расщелине, разыскивая своих цыпляток, мне не нужны никакие доказательства того, что я существую. Об этом лучше всего говорят мои сбитые ноги и надсаженное горло. (Медленно обходит вокруг И щ у щ е г о, разглядывая его.) А вот ты, похоже, нуждаешься в таких доказательствах гораздо больше моего. (Отвернувшись от Ищущего, идёт к Иову.)

Ищ у щ и й (Узе). Ты слышал? Что будет с этим бедным миром, где философствует даже призрак петуха!

А д а ф (не обращая больше внимания на Ищущего). Кукареку, хозяин! Поверь, я бы охотно посидел с тобой, чтобы скрасить твоё ожидание. Ведь когда ждут двое, время бежит гораздо проворнее. Но ведь ты знаешь: мне надо искать своих цыпляток. В целом мире никому нет до них дела. Все уже думать о них забыли. Только я помню. Бегаю туда-сюда... (Уходя.) Прощай, хозяин. Прощай, до следующего раза. Надеюсь, он окажется счастливее этого. (Уходит.)

 

            Короткая пауза.

 

И щ у щ и й (подходя ближе, Иову). Ну, теперь-то ты  видишь к чему приводит твоё нелепое ожидание?.. Хорошо же ты относишься к тем, кто когда-то любил тебя... (Помолчав.) Конечно, если рассудить здраво, они всего лишь тени. Ничто. Но можешь мне поверить: боль, которая их терзает, ни чем не отличается от настоящей. (Неожиданно сердито.) Только не убеждай меня вместе с твоим глупым слугой, что эта боль лучше всего свидетельствует о том, что они живы!.. Жить - значит мыслить! Ты никогда не слышал об этом? Живёт тот, кто мыслит, Иов, а не тот, кто носится по пустыне, отыскивая мёртвых детей или сидит, словно навозная куча, в ожидании, когда Творец обратит внимание на его хвалённое долготерпение! (Сквозь зубы.) Плевать Он хотел... (Громко. Узе.) Запиши, друг мой… Живёт лишь тот, кто мыслит. Остальные только делают вид.

 

            У з а достаёт тетрадь и записывает. На сцене, между тем, появляются соседи  И о в а  -  П е р в ы й  и  В т о р о й. Они громко спорят, размахивая руками и перебивая друг друга.

 

И щ у щ и й. А вот и ещё гости... Может, хоть эти тебя образумят. (Отходит в сторону.)

В т о р о й (подходя). Уж наверное, не случайно он мне сказал: “Послушай меня, дорогой мой...” (Ехидно.) Между прочим, - “дорогой мой...”!

П е р в ы й. Он говорил мне это тысячу раз.

В т о р о й. Зато я даю голову на отсеченье, что он никогда не говорил тебе: “Я глубокого признателен тебе за помощь”. Он сказал это, когда я помог ему донести до дома мешок с финиками.

П е р в ы й (снисходительно). А ты не забыл, как он обнимал меня на свадьбе моей дочери? Его руки касались моих плеч, а дыхание смешалось с моим. Он словно благословил меня продолжать его подвиг.

В т о р о й. Тогда, может, ты скажешь, кому он являлся во сне?

П е р в ы й. Уж во всяком случае, не тебе!

В т о р о й. Нет мне. Он явился, чтобы сказать: “Одному тебе могу я поручить нести нелегкое бремя моей славы. (Внезапно всхлипнув.) Неси его с честью”.

 

            П е р в ы й сосед несколько обескуражен. В т о р о й, смахнув слезу, торжествует. Короткая пауза.

 

П е р в ы й (неожиданно мягко). Мне не пристало сомневаться в твоих словах. Что же касается меня, то скажу тебе без ложной скромности, что Праведник не посчитал возможным унизить меня смутным ночным видением, которое невозможно отличить от обыкновенного сна. Поэтому он пришёл ко мне наяву, среди бела дня, в сиянии своей славы, чтобы собственноручно передать мне бразды правления.

В т о р о й. Неправда!

П е р в ы й (невозмутимо). Если хочешь, спроси у него сам... Вот видишь, он молчит. (Укоризненно.) Неужели ты думаешь, что Праведник потерпел бы ложь?

В т о р о й (кричит). Иов! Иов! Укажи на достойнейшего!

П е р в ы й. Укажи, Иов. Но только, пожалуйста, не на этого крикуна.

 

            В т о р о й с ненавистью замахивается на П е р в о г о. Тот отвечает ему тем же.

 

И щ у щ и й (подходя и взяв обоих под локти; с постным лицом). Не следует кощунственно оглашать это святое место криками и неприличными телодвижениями.

 

            П е р в ы й  и  В т о р о й  барахтаются, пробуя освободиться из рук            И щ у щ е г о, но почувствовав его силу, оставляет эти попытки.

 

            (Мягко.) Самое лучшее, что вы можете сделать, это доверить мне причину вашего спора, чтобы я разрешил его к обоюдному удовольствию.

 

            П е р в ы й  и  В т о р о й молчат.

 

            Ну? Я вас слушаю. (Встряхнув напоследок  обоих, отпускает их.)

В т о р о й (поправляя одежду). Я согласен. (Первому.) Пусть решит, кто из нас достоин.

П е р в ы й (в сторону) Только слепой может сомневаться. (Ищущему.) Дело-то не стоит и выведённого яйца. (Кивая в сторону сидящего Иова.) Иов, чья святость хорошо известна во всех уголках Вселенной, долгие годы был моим соседом...

В т о р о й. Ты, наверное, хотел сказать, нашим соседом, сосед?

П е р в ы й. А мой дом стоял неподалёку от его дома...

В т о р о й. А мой ещё ближе!

П е р в ы й (холодно). Ненамного. (Продолжает рассказ.) И в этом-то все дело, добрый человек, потому что святость, как известно, не имеет обыкновения светить себе одной. Она светит всем без исключения.

В т о р о й (восторженно). И всё преображает!

П е р в ы й. Да… Она преобразила и нас - меня и вот этого горлопана. Ведь мы жили с Иовом бок о бок,  и его святость изливалась на нас словно лунный свет в полнолуние. Так что, в конце концов, мы тоже стали святы.

В т о р о й. Я первый это заметил!

П е р в ы й (бросив на Второго презрительный взгляд). А теперь ответь: можно ли допустить, чтобы эта святость не стала достоянием всех тех, кто стремится к праведной жизни? Чтобы она испарилась без пользы, как вода из открытого сосуда?

В т о р о й. Ведь другие не виноваты в том, что им не выпало родиться и жить рядом с праведником!

 

            Оба смотрят на И щ у щ е г о, ожидая ответа.

 

И щ у щ и й (важно). Ни в коем случае. Это было бы и непростительно, и недопустимо.

П е р в ы й. Вот именно поэтому мы и решили основать Общество праведного Иова, чтобы всякий вступивший в него, мог без труда приобщиться через нашу святость к святости этого величайшего праведника!

В т о р о й. И тоже стать святым!

П е р в ы й. Я как раз об этом и говорю. Стать святым. Ну, конечно, святым, так сказать, второго порядка.

 

            Короткая пауза.

 

И щ у щ и й. Вы заставляете биться мое сердце сильнее…(Повернувшись к Иову.) Ты слышал, Иов!.. Я уже вижу, как сотни и тысячи страждущих станут стекаться сюда только за тем, чтобы, пожертвовав немного денег, приобщиться к твоей праведности! Я слышу, как содрогается воздух, когда они произносят твоё имя, и вижу, как каждый из них уносит с собой завёрнутую в тряпицу горсть песка, по которому когда-то ступали твои ноги! Какая же это завидная участь - стать основоположником такого великого дела! Пожалуй, можно надеется, что твоим именем назовут горы и города, а храмы, которые возведут в память о тебе, затмят всё, что построили до сих пор человеческие руки! (В сторону.) Ну, а скольким перережут в твою честь глотки, - этого не сумеет подсчитать ни один, даже самый дотошный историк! (Повернувшись к соседям, тревожно.) Позвольте! Но нельзя же оставлять такое великое дело на самотёк! Успокойте меня! Кто из вас чувствует в себе силы стать приемником нашего уважаемого святого?

П е р в ы й. Разве не понятно? Тот, кто более свят. (Кланяется.)

В т о р о й. Кто угодно, но только не ты! (Замахивается на Первого. Тот отвечает ему тем же. Некоторое время наскакивают друг на друга.)

И щ у щ и й. Ах, вот оно что... (Повернувшись к Иову. Громко.) Что скажешь, Иов? Не хочешь сам ответить, кто из них станет твоим наследником?

 

            П е р в ы й  и  В т о р о й  поворачиваются к сидящему И о в у. Недолгое, но напряжённое ожидание.

 

            (Задумчиво, как будто самому себе.) Вот так всегда. Стоит коснуться вещей практических, как святость отчего-то умолкает или спешит заявить, что это её не касается. Она предпочитает парить в небесах, а не ходить по земле, там, где ёё больше всего ждут. В ней, пожалуй, есть даже что-то от белоручки, не желающей работать, или от страуса, подобно которому она прячет голову в песок всякий раз, когда время торопит её засучить рукава и взяться за работу. Не могу понять, отчего удивляются, когда её место занимают... занимают... (Оборвав себя. Соседям.) Это не о вас, друзья мои. Не о вас.

В т о р о й. Что же ты посоветуешь нам добрый человек?

И щ у щ и й (поманив к себе обоих). Во-первых, немедленно оставьте раздоры. А во-вторых... (Мягко.) Позвольте мне поговорить с каждым из вас по отдельности.

 

            Взяв под руку П е р в о г о, И щ у щ и й идёт с ним по сцене, что-то нашёптывая ему не ходу в ухо. В т о р о й  с подозрением смотрит им вслед. Сделав круг, И щ у щ и й оставляет П е р в о г о  и, подхватив под руки В т о р о г о, идёт с ним, что-то нашёптывая ему на ходу. Сделав круг, возвращается на прежнее место.

 

            (Одновременно, обоим.) И ещё раз заклинаю вас всеми святыми: оставьте раздоры. Живите в мире и согласии.

 

            Не глядя друг на друга, П е р в ы й  и  В т о р о й пятятся, намереваясь поскорее улизнуть.

 

П е р в ы й (бормочет). Так и будем.

В т о р о й. Никаких споров!

 

            Быстро исчезают.

 

И щ у щ и й (кричит им вслед). И не забывайте почаще любить друг друга, как самих себя! (Со смехом, Узе.) Видел?

У з а. Мне показалось, что они оба остались довольны.

И щ у щ и й. Ещё бы! Каждого из них я убедил в том, что он-то и есть самый достойный. А главное, я объяснил и тому, и другому, что когда дело идёт о том, чтобы на земле восторжествовала добродетель, хороши все средства. (Добродушно посмеиваясь.) Они бы и сами рано или поздно догадались, но я решил поторопить события.

У з а. Значит опять впереди смута и вражда?

И щ у щ и й. Ты бываешь необыкновенно проницателен, мой друг. Не забудь только добавить сюда ещё подкуп, убийства, обман, предательства, вероломство, насилие, жадность, клевета, низость и многое другое, без чего не обходится на земле ни одно доброе дело... (Иову.) Ах, Иов, Иов. Было бы гораздо лучше для всех, если бы тени, которые ты привёл с собой, покоились на дне своих могил, оплаканные родными и придавленные могильными камнями.

 

            В глубине сцены, один за другим, появляются  Э л и ф а з,  Б и л ь д а д  и     Ц о ф а р.

 

            Да, у нас сегодня просто приёмный день! (Отходит в сторону.) Ну, эти здесь долго не задержатся. (С неожиданной злобой.) Знаешь, Иов, будь я на твоём месте, непременно нашёл бы применение тому посоху, который отдыхает у тебя в руках! (Отходит.)

 

            Э л и ф а з, Б и л ь д а д  и  Ц о ф а р останавливаются неподалёку от сидящего И о в а. Жмутся друг к другу. Им явно не по себе.

 

Ц о ф а р, Б и л ь д а д  и  Э л и ф а з (все вместе). Здравствуй, Иов. Здравствуй. Здравствуй.

Ц о ф а р (после короткого молчания). Видишь, как всё обернулось.

Б и л ь д а д. Мы предупреждали.

Э л и ф а з. Помнишь, что я тебе говорил: будь благоразумен. Сто раз подумай, прежде чем открыть рот.

Б и л ь д а д. Потому что нельзя шутить с такими вещами, как Небо и Вечность.

Ц о ф а р. А сколько раз я просил тебя, чтобы ты оставил свои нелепые фантазии и поучился жить у таких как вон Элифаз или Бильдад?

Э л и ф а з. Но ты всегда считал себя умнее других, Иов.

Б и л ь д а д. Вот и результат.

Ц о ф а р (друзьям). Ну, довольно. Давайте-ка о деле.

Б и л ь д а д. Можно и о деле... (Осёкшись, в растерянности оглядывается на Цофара.)

Ц о ф а р. Не тяни. Говори всё, как есть.

Б и л ь д а д. Может лучше ты, Элифаз?

 

            Э л и ф а з отрицательно качает головой.

 

Ц о ф а р. Ладно. Давайте я скажу. (Выходит вперёд. Иову.) Вот какое дело, Иов. (Решительно.) Многие болтают, что мы живём только благодаря одному тебе. И я, и Элифаз, и вот Бильдад. Говорят, что пока ты сидишь здесь, бьются и наши сердца. Другие рассказывают, что мы только снимся тебе. Говорят, будто стоит тебе проснуться и нам конец. (Сердито.) Всё это, конечно, выдумки и ерунда. Кто ты, в конце концов, такой, чтобы от тебя зависели наши жизни!.. (Вздохнув. Мрачно.) И всё-таки мы решили не рисковать. Сам знаешь, каких только чудес не бывает на белом свете.

Б и л ь д а д. У моих соседей, к примеру, тёлка принесла двухголового телёнка. Я сам видел.

Ц о ф а р. Вот, вот. Случается всякое. Поэтому мы решили заключить с тобой что-то вроде договора. Сделаем так, Иов. Ты как сидел, так и сиди себе на здоровье, чтобы не подвергать нашу жизнь напрасному риску. Просиди здесь хоть ещё триста лет, никто из нас не будет против. Ну, а мы дадим тебе за это тысячу овец, сто верблюдов и пятьсот мер ячменя... Не знаю, конечно, что ты думаешь, но мне кажется, это совсем неплохой обмен.

Б и л ь д а д. Особенно, если учесть нынешнюю дороговизну.

Э л и ф а з (немного раздражённо). Да и не мешало бы тебе вспомнить, что мы все ещё остаёмся твоими друзьями!

Ц о ф а р. Подумай над моими словами, Иов.

Б и л ь д а д. Тысяча овец!

Э л и ф а з. Да и труд невелик! Сиди себе, не зная хлопот. Я бы сам не отказался!

Б и л ь д а д (усмехаясь). За сто-то верблюдов!

 

            Короткая пауза. Все замирают, напряжённо всматриваясь в лицо   И о в а.

 

Ц о ф а р. Так будем считать, что мы договорились.

 

            По-прежнему все смотрят на И о в а. Пауза.

 

Э л и ф а з. Ну, пойдемте что ли?.. (Иову.) Прощай, Иов. Надеюсь, в следующий раз ты удостоишь нас приятной и мудрой беседой. (Отходит.)

Ц о ф а р. Прощай, Иов. Если верно то, о чём болтают, то пусть тебя поддержит мысль, что твои страдания не напрасны. Главное, что они приносят пользу твоим друзьям. Пусть это будет тебе утешением. (Спешит вслед за Элифазом.)

Б и л ь д а д (торопясь за друзьями). Прощай, Иов. Смотри, как удивительно быстро всё меняется! Утром ты был беднее последнего нищего, а теперь? Ого-го! (Убегая, издали.) Пятьсот мер ячменя!..

 

            Исчезают. Короткая пауза.

 

И щ у щ и й (выходя вперёд; насмешливо). Вот ты и разбогател. Поздравляю. Теперь ты можешь позволить себе сшить из овечьих шкур навес, а под задницу положить набитую верблюжьей шерстью подушку. Коротать Вечность всё же лучше в тепле. Это тебе подтвердит самый захудалый ангел.

У з а (заметив кого-то. Негромко.) Повелитель...

И щ у щ и й. Да? (Оглянувшись, смотрит туда, куда показывает Уза  и сразу, не говоря ни слова, медленно отступает.)

 

            В глубине сцены появляется ж е н а  И о в а. Её глаза широко открыты, но она ступает не слишком уверенно; иногда кажется, что она идёт почти на ощупь. Дойдя до окружающей  И о в а границы света, останавливается и прислушивается.

 

Ж е н а. Вот и я, господин. Я плохо вижу, но чувствую, что ты где-то рядом. (Повернувшись, наконец замечает Иова.) Вот ты где! (Опускается на колени, потом садится на песок. Негромко.) Здравствуй, Иов. Ветер и солнце так иссушили мои глаза, что я почти ничего не вижу. Но это не страшно, господин. (Не без кокетства.) Зато мне кажется, что ты по-прежнему молод и красив. Как тогда, когда я в первый раз увидела тебя во время сбора винограда. Помнишь? (Задумчиво.) Интересно, сколько минуло с того дня? Пожалуй, не намного больше, чем я скитаюсь по пустыне. (Тихо смеётся.) Видишь, как странно всё устроено. Пока мы живём, нам кажется, что жизнь и бесконечна, и глубока, так что только в ней одной скрыто то счастье, которое надо суметь отыскать. Но вот она кончилась и оказалось, что она была не больше маленького зёрнышка, которое теперь проросло в пустыне ночным холодом и воем ветра, который заметает твои следы... Только пустыня и ветер, - ничего больше. (Спохватившись, с тихим извиняющимся смехом.) Конечно, я всегда помню, что есть ещё ты, Иов. Но тут от меня мало что зависит. Ветер гонит меня  куда хочет, словно клок овечьей шерсти. Сегодня он показал дорогу к тебе, а завтра погонит меня до самого моря, до пределов Мицраима или заставит кружить по пескам Негева… Это ветер, господин. Одни называют его “судьбой”, другие - “случайностью”, а третьи зовут “небесной волей”. Но я-то знаю, что это всего только ветер и ничего больше. (Смущённо.) Когда-то он бросил нас в объятия друг другу. А теперь занёс сюда, где “сегодня” никогда не кончается, а “завтра” никогда не наступит. (Помолчав. Спокойно.) Ты, наверное, решил, что  теперь я избавилась от всех забот? Просто иду себе куда дует ветер, ни о чём не думая и не беспокоясь? Ах, Иов! Ты не знаешь, как мучают меня здесь сомнения, как они жужжат в ушах, заставляя усомниться во всём, даже самом несомненном! Да, господин. Стоит мне только о чём-то подумать или что-то вспомнить, как сомнения тут как тут. (Улыбаясь.) Иногда я сомневаюсь даже в том, действительно ли это я иду, пряча от ветра лицо, или какая-то совсем другая женщина, о которой я не знаю ничего, -  даже её имени... А прошлое, Иов? Часто я не могу ответить, было ли оно на самом деле или только привиделось, как странный сон, который потом долго помнишь. (Твёрдо.) Только одно я знаю, господин мой. Не вечно будут терзать меня эти сомнения. (Смолкнув, долго вглядывается в лицо Иова.)

 

            Пауза.

 

            (Просто.) А ведь ты ничего не слышишь. Мне надо было сразу догадаться... Ты бродишь где-то там, в своём ожидании, а я здесь, - видишь, что выросло из нашего маленького зёрнышка? Пустыня и Разлука. (Посмеиваясь.) Видишь, как нам повезло, дорогой! Может быть, только нам одним. Ведь множество таких же зёрнышек как наше, так и умирают, не пустив в Вечности ни одного ростка и Ангел Смерти уносит их, чтобы сжечь в самом глухом углу пустыни. Я сама видела однажды, как они горят там и демоны собираются вокруг огня, надеясь согреться. Какое счастье, что нам удалось избежать этого, Иов! Какое чудо, что наши побеги сумели прорасти вдали от нашей прежней жизни! Что из того, что ты заперт здесь, в своём одиноком Доме, а я бреду, подгоняемая ветром, от одного сомнения к другому! Никто не обещал нам, что Вечность будет похожа на ухоженный сад, где мы будем собирать цветы и слушать пение птиц...

 

            Пауза.

 

            Ты, наверное, знаешь всё, что я могла бы тебе сказать. Даже то, о чём я не осмеливаюсь признаться даже себе. То, что лежит на самом дне моих снов. (Шёпотом.) Ты знаешь, что эта Вечность когда-то пройдёт? Да? Знаешь? (Уверенно.) Она кончится, господин мой. Как кончается долгая ненастная ночь. Как в доме бедняка кончается последний кусок хлеба. Как кончается под утро застольная беседа. А вместе с ней кончится твоё ожидание и развеются мои сомнения. (Тихо смеётся.) А наше зёрнышко так и будет расти и расти... (Внезапно застыв, прислушивается; подняв лицо к небу, становится на мгновение похожа на Иова. Тревожно.) Ты слышал? Это ветер, господин. Он уже торопит меня. Знаешь, он не любит, когда ему перечат или не слишком торопятся на его зов. Тогда он злится и готов смешать в одно небо и землю. (Быстро поднявшись.) Опять он гонит меня прочь! (Продолжая говорить, медленно, а затем всё быстрее удаляется прочь, словно действительно гонимая порывами ветра.) Опять он станет напевать мне песню о белоснежных одеяниях Вечности, о её милосердии, приютившем нас под её кровом, как будто её, в самом деле, заботит наше существование!.. Как же я устала, Иов!.. Он хочет заставить меня поверить, что Вечность на самом деле вечна, и что у нас с тобой нет ни одного шанса дойти до её границы! (Раскинув руки, кружится в глубине сцены.) Но она пройдёт, Иов! Пройдёт, как проходят сновидения! Как проходит болезнь!.. (Издали, глухо.) Она пройдёт, любимый!..

 

            Исчезает. Пауза.

 

И щ у щ и й (со своего места. Равнодушно.) Как это трогательно. У меня даже зачесались глаза. (Подходя ближе.) К счастью, на сегодня, кажется всё. Спектакль окончен. Так было в прошлый раз и, подозреваю, то же будет и в следующий... Ах, Уза, Уза! Как же я устал от этого оскорбительного и бессмысленного ожидания! У меня такое чувство, словно меня связали по рукам и ногам, и оставили ждать неизвестно что, и неизвестно сколько... (Тоскуя.) Как же я попал в эту скверную историю? Где оступился? Где допустил оплошность?.. (Невесело улыбаясь.) Я, кажется, стал похож на рыбу, которая проглотила крючок и теперь гадает - бросят ли её на сковородку сразу или отнесут на базар! (Почти жалобно.) Ну, почему ты всегда молчишь? Вон сидит этот крючок, на который поймали твоего хозяина, а ты молчишь, словно тебе это доставляет удовольствие!

У з а (философски). На всё воля Божья, повелитель.

И щ у щ и й. Оставь в покое Божью волю! Или ты думаешь, что Он играет со своим творением без всяких правил, словно какой-то жалкий фокусник?.. (Мрачнея.) Дело обстоит гораздо хуже. Он просто ушёл от нас. Ушёл и даже не пообещал вернуться. (Внезапно резко поворачивается к сидящему Иову. Делает знак Узе и некоторое время прислушивается.)

 

            Короткая пауза.

 

            Ты слышал? Бедный страдалец, кажется, вздумал немного посмеяться над нами!

У з а. Я ничего не заметил.

И щ у щ и й. Он скривился так, словно хотел дать нам понять, что ему известно нечто такое, о чём мы даже не подозреваем. (Кричит.) Эй, Иов! Если тебе снова задумалось дурачить нас своими глупыми шутками, то, сделай милость, придумай что-нибудь поновее! Хотя я охотно признаю: трудно придумать шутку лучше той, которая привела тебя сюда! Ты меня слышишь, Иов! Скажи, тебе не скучно? Ты, наверное, думал, что тебя засыпят аплодисментами и закидывают цветами, как цирковую лошадь, которая бежит круг за кругом, вызывая восхищение зрителей? Ты думал, что твой триумф будет длиться вечно, Иов? Но ты просчитался, друг мой. Вы, люди, никогда не умеете предвидеть последствия ваших нелепых поступков. (Достав из кармана небольшую книжку.) Знаешь, что это такое? Эта книга с недавних пор стала пользоваться большим успехом у твоих соплеменников, и у чужеземцев. Вымысел соседствует в ней с заблуждением, а глупость с ложью. И знаешь как она называется? (Открывая книгу.) “Подлинная история праведного Иова”... Хе... Подлинная. Это значит, что существуют ещё другие истории, и каждая выдаёт себя за единственно правдивую. Но ты не огорчайся. Все они стоят друг друга... Вот послушай, что здесь говорится, и, боюсь, тебе сразу станет не до смеха. (Читает.) “И возвратил Господь все потери Иова и дал ему вдвое больше того, что он имел прежде. И пришли к нему все братья его и все сёстры его, и все друзья его, и ели с ним хлеб в доме его и утешали его за всё то зло, которому Всемогущий попустил свершиться. И дали ему каждый по кесите золота и по золотому кольцу. И благословил Бог последние дни Иова больше, чем первые. И дал ему четырнадцать тысяч овец, и шесть тысяч верблюдов, тысячи пар волов, и тысячи ослиц...” Ты слышал? Четырнадцать тысяч овец! Это тебе не жалкие подачки твоих друзей. (Читает.) “И стало у него семь сыновей и три дочери. Имя первой - Горлица, имя второй - Корица, или же третьей - Румяна. И не было во Вселенной никого, кто был бы прекраснее их. После этого жил Иов ещё сто сорок лет и видел сыновей своих, и сыновей сыновей своих до четвёртого рода. И умер он в старости, насыщенный днями”. (Захлопнув книгу, прячет её в карман. Узе.) Вот так. Четырнадцать тысяч овец!

 

            Короткая пауза.

       

            (Иову.) Ты слышал, насыщенный днями? Надеюсь, до тебя дошло, что весь мир уже давно отрыдал над твоей историей и теперь изо всех сил делает вид, что верит в то, что она закончилось благополучно? Все довольны, Иов! Не надо ломать голову над тем, на чью сторону встать или решать, на чьей стороне правда. А потом о тебе и вовсе забудут! Никому и в голову не придёт, что ты по-прежнему сидишь здесь, в своём ледяном Доме, год за годом, столетие за столетием, вместе со своей непреходящей обидой и чудовищной гордостью. Никто никогда не узнает твою настоящую историю. Да, она, по правде сказать, никому и не нужна! Люди хотят, чтобы финал пьесы был счастливым. Но ещё больше они хотят, чтобы у пьесы вообще был хоть какой-то финал. Пусть даже самый плохонький. Ведь неизвестность пугает их больше всего на свете. Теперь-то, по крайней мере, ты понимаешь, почему чаще всего они предпочитают лгать и выдумывать, а не искать правду? Ты слышишь меня, Иов? Лгать и выдумывать! (Неожиданно подняв лицо к небу.) Они насочиняют и о Тебе, Всемогущий! Много насочиняют. Целые библиотеки лжи. Лишь бы заполнить чем-нибудь пустоту, которая осталась после Твоего ухода. (Горько усмехаясь.) Я думаю о том времени, когда Ты захочешь вернуться, да только Твоё место уже будет занято ложью, которую сочинит о Тебе Твоё собственное творение! (Внезапно пошатнувшись, хватается за горло, так словно ему не достаёт воздуха. На лице - испуг.)

У з а (бросаясь к Ищущему). Что с вами, хозяин?

И щ у щ и й (хрипло, после небольшой паузы). У меня что-то перехватило горло. Уже прошло.

 

            Короткая пауза.

 

            (Негромко.) Как же много они лгут! Не прерываясь ни на один день. С рождения и до смерти. (Тревожно.) Мне кажется, это от того, что в глубине души, они одержимы чудовищной надеждой, что чем нелепее, чем невероятнее ложь, тем больше у неё шансов в одно прекрасное утро вдруг оказаться правдой. (Почти шёпотом.) Но самое смешное... (Не может решиться.)

 

            Короткая пауза.

 

            (Неожиданно рассмеявшись.) Самое смешное, что иногда я начинаю думать, что они всё-таки правы! (Держась за горло, хрипло.) Ведь если не осталось никакой другой надежды, то почему не воспользоваться этой? Конечно, она бессмысленна и безумна, но ведь никакой другой-то нет!.. Если все пути пройдены, отчего бы не пойти по этому, самому последнему? (На мгновение зажимает себе рот. Узе, с ужасом.) Почему ты не остановишь меня? Почему не утешишь какой-нибудь годной на все времена мудростью? Ну, что тебе стоит сказать: “ложь в состоянии родить только ложь”, или “в молекуле воды на один атом кислорода приходится два атома водорода”?

У з а (тревожно). Я как раз собирался это сделать, повелитель. Мне показалось, что вам станет легче, если вы вспомните,  что на тело погружённое в воду...

И щ у щ и й (кричит). Замолчи!… (Медленно идет по сцене.)

 

              Короткая пауза

 

           (Негромко). Как же нам докричаться до Тебя?.. Может следует поучиться у волков, когда в лунную ночь от их воя замирает всё живое? Или у журавлей, когда они курлычат, возвращаясь в родные места? Или у морских волн, которые точат береговой камень, не зная ни минуты покоя? Ах, если бы в этом был хоть какой-нибудь смысл! (С кривой улыбкой.) А может попробовать подражать Иову и его сумасшедшему слуге? (Молча идёт по сцене, изображая петуха. Узе.) Что скажешь?

У з а. Выглядит немного вызывающе. Но отчего бы и нет?

И щ у щ и й. Это было бы чересчур.

У з а (тонко). В таких делах трудно быть в чём-то уверенным заранее.

И щ у щ и й (улыбнувшись против воли). Но не до такой же степени, мошенник!

У з а (пробуя представить). Возможно, кому-то это покажется немного экстравагантным...

И щ у щ и й. Можешь не сомневаться: после этого мне уже никто не подаст руки.

У з а (легкомысленно). И вы не подавайте! Пускай потом гадают, кто кому не подал первый!

И щ у щ и й. Ангелы станут показывать на меня пальцами, а господин архистратиг разродится в мою честь целым набором первоклассных армейских острот.

У з а. Всё это только оборотная сторона славы, повелитель.

 

            Внезапно И щ у щ и й вновь хватается за горло. Лицо его бледно. В глазах - страх. Шатаясь,  он делает несколько шагов.

 

            (Испуган.) Да что же это с вами такое! (Бросается к Ищущему, чтобы поддержать его.)

 

            Короткая пауза.

 

И щ у щ и й (медленно приходя в себя. Хрипло). Теперь видишь? Это совсем не так просто, как кажется на словах. И совсем не так смешно... (С усилием. Задыхаясь.) Подумай сам. Вопить, словно сумасшедший? Звать Того, Кто дальше самых далёких звёзд? У кого найдётся такая смелость? И кто настолько безумен, чтобы кричать в никуда? (Трясёт головой, словно пытаясь освободиться от мучающих его видений.) Ты, наверное, будешь смеяться, но этот крик сам приходит к тебе, не спрашивая твоего согласия, когда пожелает, когда ему только заблагорассудится... Он приходит, чтобы посмеяться над твоей слабостью, над тем, что у тебя не хватает мужества покричать его так громко, как только можешь. Плюнуть в эту звёздную пыль над головой! (Тяжело дыша и держась за горло, опускается на колени. Тревожно.) Он здесь, Уза. Здесь. Внутри моих лёгких, невидимый и всемогущий. Я чувствую, как он теснит моё дыхание и разрывает грудь. (Жалобно.) Мне кажется, что он может легко убить меня.

У з а (решительно). Вам надо крикнуть, хозяин. Покричите и сразу станет легче.

И щ у щ и й (с трудом). Не могу.

У з а. Всего лишь крикнуть.

 

            И щ у щ и й отрицательно качает головой.

 

            Вспомните, как вы это делали прежде! Кричите, как будто у вас украли кошелёк или так, словно вас бросила любовница!

И щ у щ и й (по-прежнему хрипло). Это не повод для того крика.

У з а. Тогда кричите, словно вас режут, жгут или пытают!

И щ у щ и й. Зачем? В конце концов, можно жить и с этим. Делать вид, что никакого крика не существует. Что он только следствие расстроенного воображения. (Хрипит и задыхается.) Только вымысел. Фантазия. Сон. (Задыхается.)

У з а. Да крикните же! Выпустите его! Дайте ему уйти! Пусть убирается, откуда пришёл!

И щ у щ и й. Не могу. Нет. Не могу... Зачем? Разве кто-нибудь услышит?

У з а. Откуда нам знать? Зато вы будете уверены, что сделали всё, что в ваших силах. (Умоляюще, словно ребёнку.) Ну, не упрямьтесь, хозяин. Чем вы хуже этого сумасшедшего? Увидите, мы крикнем не хуже! Что может быть проще? (Трясёт Ищущего.) Да кричите же! Кричите!.. Ну? Кукареку!

И щ у щ и й (с трудом). Кукареку.

У з а. А теперь ещё раз!

И щ у щ и й (громче). Кукареку.

У з а (весело). Кукареку, повелитель! Кукареку! (Кричит.) Кукареку-у!.. Да не останавливайтесь же!

И щ у щ и й. Кукареку. (Поднимаясь с земли. Хрипло, но твёрдо.) Кукареку! Кукареку! Кукареку!

У з а. Так, повелитель! Так!.. Ах, как мы сейчас крикнем! Как закричим!

И щ у щ и й. Кукареку! Кукареку! Кукареку, Всемогущий! Этого Ты хотел? (Неожиданно злобно и громко.) Кукареку! Кукареку-у! Кукареку-у! (Подпрыгивая, бьёт себя по бокам и идёт по сцене, высоко поднимая ноги.) Кукареку-у!

У з а (в восторге). Кукареку-у!

И щ у щ и й. Кукареку! Кукареку-у-у!

 

            У з а, подпрыгивая и махая руками, бежит вслед за И щ у щ и м, нелепо подражая его движениям.

 

И щ у щ и й. Кукареку-у!

У з а. Кукареку-у!

У з а  и  И щ у щ и й. Кукареку-у! Кукареку-у! Кукареку-у-у!

 

 

                                                                   З а н а в е с.    

                     

 

 

Copyright © Copyright © E-mail:

Александрийская полка  Комментарии novyi_metaphysis@mtu-net.ru